К этим дехканам у него не было ничего личного. Но кто ж виноват, что у них в кишлаке не было футбольного поля, бани или кино и они развлекались тем, что сбивали вертолеты, а с живых неверных спускали шкуры или отрезали головы.
Шедшие к машине совершили две грубые ошибки. Не убили его, когда был в воздухе. Понятно анаша. И сейчас двигались толпою. Снова анаша. За ошибки придется платить кровью. Он уже третий год здесь и многому научился.
Щелкнув затвором, слился камуфляжем с местностью. Подождал когда подошли ближе, выдернув кольцо, отпустил чеку и через две секунды, швырнул «феньку» прямо в середину толпы. А когда гулко ахнул взрыв, всадил туда несколько очередей и рванул в горы.
Отыскав на скале удобное для стрельбы место, приготовился встретить оставшихся. Осторожности у тех прибавилось: шли цепью, припадая к земле и прячась за камнями. И тут он почувствовал ветер. Оглянувшись, увидел «крокодил». Зависнув вверху, он пустил серию НУРСов*. Ослепительный свет, сатанинский вой, кверху полетели куски тел и одежды.
Второй совершил боевой разворот, а из кабины первого на него смотрел летчик. Затем помахал рукой, чтобы следовал за машиной. Приземлился возле обломков сбитого.
Вниз спасенный, несся как на крыльях. Когда добежал, десантники, загрузившие всех погибших ждали.
А где девушка?
Какая?
Живая!
Не наблюдали.
Бросился к останкам вертолета и заглянул внутрь. Никого, лишь покореженный металл да запах крови. Обежал вокруг и увидел ее под обломками машины. Схватил за руку, потащил за собой, ругаясь матом.
Так это ты включила радиомаяк? спросил стрелок-радист с «крокодила».
Да, я.
Не ругай свою бабу старлей. Она спасла тебе жизнь.
Да не моя она! хотел крикнуть и осекся. Раз включила радиомаяк, то и навела вертолеты.
Как тебя зовут? отпустил руку.
Нина. Мне двадцать три, я связистка
Длинно затрещал звонок, Орлов, открыл глаза и нажал кнопку будильника на прикроватной тумбе.
После возвращения из Афганистана сон иногда всплывал в памяти. Возможно оттого, что долг так и остался неоплаченным (Нину больше не встречал), а может еще почему сознание, материя непонятная.
Со стены напротив смотрела фотография человек в гимнастерке, с тремя шпалами в петлицах, знаком «Почетный чекист» и двумя орденами «Красного знамени» на груди. То был дед, умерший чуть больше года назад и воспитавших его вместо родителей. Когда внуку исполнилось пять лет, отец военный летчик, разбился на учениях, а мать вскоре вышла за другого.
Алешку я вам не отдам, сказал тогда дед. Подниму сам. Возражений не последовало.
Затем мать с отчимом переехали в Тулу (он был инженером на режимном заводе), а мальчик остался с дедом. Тот уже был в отставке и вплотную занялся воспитанием чада. По утрам оба делали зарядку, далее следовало обливание холодной водой, а после завтрака, состоявшего из молочной каши, бутерброда с колбасой и горячего чая, Иван Ильич (так звали деда), отводил внука в детский сад.
Вечером забирал, и они гуляли в Нескучном саду, среди памятников и деревьев. Дома же часто рассказывал Алешке о своей службе, а по выходным оба навещали музей революции, цирк на Цветном бульваре и планетарий. А когда мальчишке пришло время идти в школу дед отдал его в Суворовское училище.
Настоящий мужчина должен быть офицером и защищать Родину, запомни это, сказал внуку.
И тот запомнил.
Учился молодой Орлов прилежно, был на хорошем счету, а еще увлекся боксом. Звезд с неба не хватал, но к выпуску имел первый разряд и отменное здоровье.
Ну, куда думаешь теперь? поинтересовался Иван Ильич при очередной встрече.
«Юноше, обдумывающему житье,
Решающему, делать жизнь с кого,
Скажу, не задумываясь
Делай ее с товарища Дзержинского!»
продекламировал кадет* строки Маяковского.
Не ошибся я в тебе, Алексей, повлажнел глазами дед. Выбор, прямо скажу, достойный.
При его участии внук получил направление для поступления в Высшую школу КГБ имени Дзержинского, сдал экзамены и был зачислен на факультет военной контрразведки. Закончив его, подал рапорт начальству о распределении в Афганистан. Иван Ильич это решение не одобрил.
Зря мы туда влезли, сказал внуку, глядя на того выцветшими глазами. Это политика, причем не самая умная.