Максим напряг память и вспомнил, что такой случай действительно имел место быть. Но в его, так сказать, новом детстве. Не в том, которое у него было до его «попаданства», а в том, которое пошло по новому пути когда взрослый Максим Зверев внезапно оказался в теле пионера Максима Зверева.
«Получается, когда я пришел в себя ну, мое сознание внезапно проснулось в моем детском теле, то история моей жизни начала писаться как-бы заново?» спросил себя Макс.
Но ответа пока не нашел.
Хотя эту теорию подтверждали и некоторые другие детали. Например, пропали шрамы на его «старом», «допопаданском» теле от пулевого ранения в грудь и от ножевого в области спины. Не болели колени после старой травмы. Не было шрама над правой бровью от рассечения, которое заработал на одном из чемпионатов Украины по самбо. Зато был шрам над левой бровью.
«От того самого камня, после удара, которым и произошла рокировка сознания старого Зверева на нового. Точнее, нового на старого. Тьфу ты, общем, после этого удара я и попал в самого себя, только маленького!» Зверь уже сам запутался, где следствие, а где причина.
Но самое главное не его старое-новое тело. Самое главное его настоящее оказалось вовсе не его. Точнее, не совсем таким, которое он покинул в момент артобстрела под Авдеевкой
Львов, год 2016, 8 декабряСознание возвращалось медленно. Даже, можно сказать, плавно. Точнее, постепенно. Вначале появился свет как будто он, Максим Зверев, пытается сквозь сомкнутые веки подсматривать за окружающими. Через ресницы. То есть, видеть может но не хочет. Потом появились звуки. Какие-то обрывки разговоров, какая-то музыка. Причем, ему показалось, что говорят на польском языке. Он даже не удивился этому, просто воспринял эту информацию, как должное. А уже потом появилось ощущение собственного тела. Точнее, ощущения. И они, эти ощущения совершенно его не радовали. Потому что были они совершенно иными, нежели тогда, в 1976 году, когда он внезапно пришел в себя.
В самого себя! То есть, когда он, Максим Зверев, внезапно очнулся в своем детском теле. В своем собственном прошлом. Тогда он, кроме боли в голове, куда долбанули ему камнем, ощущал поразительную легкость во всем теле, бурлящую в нем энергию, желание постоянно бежать куда-то, прыгать, что-то делать, причем, не обязательно что-то созидательное и полезное. А еще ему постоянно хотелось есть. Растущий детский организм, ага
А теперь совершенно другие ощущения. Тело ломит, как будто всю ночь мешки с цементом разгружал. Голова болит так, что хочется ее крепко-накрепко перемотать скотчем а то разлетится. Рук-ног он не чувствовал так бывает, если их «отсидишь». Ну, например, уснешь на руке, а потом поднять ее не можешь, как будто она чужая. Или отмерла Потом, конечно, мурашки, кровь возвращается в сосуды, но вначале она как деревянная. Ну и вообще Макс испугался ощущения своего тела.
Взрослого тела.
Потому что вдруг понял, что снова попал в самого себя. То есть в свое время, в свой возраст, в свое взрослое тело. А, значит, он снова на войне и снова в госпитале. Поэтому он стал прислушиваться к своим ощущениям, чтобы понять насколько серьезно он ранен или контужен. И здесь ощутил много всего непонятного.
Нет, с одной стороны, ощущения довольно-таки приятные. Например, забытая давным-давно эрекция. В своем детском теле Макс Зверев и думать-то забыл о том, что у него существует какое-то там сексуальное воспитание, и он далеко не зеленый пацан в плане общения с противоположным полом. Чего греха таить много было у него женщин, пару раз был женат, есть дети. Но 11-летнему пионеру Максиму Звереву рано было про такое еще думать! Да не то, что думать даже просто вспоминать о том, что есть мальчики, а есть девочки, и чем они отличаются, Максим не мог. Не интересовало это ни его организм, ни его мозги. Хотя он хорошо все это знал. А зачем? Природой его половое созревание было намечено после 16 лет, поэтому какой смысл всех этих знаний для его еще сексуально недоразвитого и хилого одиннадцатилетнего тела?
А тут, как говорится, снова постоянная стойка смирно, вечно полдень и, что интересно, внезапно вспыхнувшее желание кого угодно, где угодно и как угодно. Нет, такое сумасшедшее либидо ему откровенно нравилось за годы войны он как-то совершенно забыл о том, что он мужчина, и что этот мужчина иногда должен общаться с женщинами. Причем, так сказать, в неформальной обстановке. В своем подразделении, где у него служили и женщины, Зверь подобных вольностей между бойцами не допускал.