Тишина в машине была почти мертвая, слышался только едва различимый шум, природу которого я не мог определить. Когда я понял, что это, она уже расстегнула на платье спереди все пуговицы и раздвинула края платья в стороны. У меня было такое впечатление, что она располовинила его, словно какой-нибудь плод… Под платьем ничего не было.
Наконец-то до меня дошло, чего ждала она от меня. Удивление и страх исчезли. Я положил руки на ее груди, нашел губами ее рот. И тут словно завязалась дикая борьба зверей. Она пробовала защищаться, отбивалась, но я уже был в таком состоянии, что потребовалось бы пятнадцать решительно настроенных парней, чтобы помешать мне распластать эту шлюху на сиденье ее автомобиля.
После было непродолжительное забытье, мы пробовали отдышаться. Первой пришла в себя она… Она выпрямилась, быстро застегнула платье на мокром от пота теле — и вскоре уже машина рванулась с места назад.
Когда автомобиль выехал на дорогу, она велела мне выйти.
Я не поверил своим ушам:
— Как?
— Спускайся, грязный негодяй! Живо!
— Без шуток, вам не кажется, что со мной не стоит вести себя так?
Я ведь только что доказал ей, что я самец в силе, и что я могу владеть и собой, и ситуацией.
Тогда я услышал, как что-то щелкнуло, и понял, что она что-то достает из своей сумочки. Этим «что-то» оказался револьвер. Он так и блестел в темноте.
— Спускайся!
— Ну, если вы настаиваете… — пробормотал я и открыл дверцу.
Но вместо того, чтобы спокойно выйти из автомобиля, я резко развернулся и ударил ее запястьем по руке, в которой был револьвер. Он упал на заднее сиденье. Девица яростно вскрикнула. Я сжал ее подбородок рукой. Глаза ее дико сверкали гневом.
— Слушай, красотка, если ты будешь так чудить, я вряд ли буду в восторге, ты меня поняла?
Затем я внезапно успокоился, отпустил девицу и вышел из машины. Пяткой с силой закрыл дверцу… Машина рванулась вперед. И тут мне пришла идея запомнить номер. Он был несложный: 98 TU 6.
Я сел на мокрый песок. Огни машины отдалялись.
* * *
Назавтра я встал рано. Проснувшись, я подумал, не сном ли было произошедшее со мной ночью. Но больно уж точными были воспоминания — после снов такие не остаются. Я принял душ, напевая песню, — ночное похождение возвратило мне вкус к жизни.
Кислая мина на лице у владельца отеля не ухудшила мое настроение. Вот уже три дня подряд он потрясал чуть ли не перед моим носом неоплаченным счетом, и вот уже три дня я рассказывал ему о трудностях с пересылкой денег.
В конце концов я вряд ли был у него первым клиентом, которого выпотрошило казино. Если не быть хотя бы немного философом, то лучше не содержать отель на Лазурном Берегу!
Отделавшись от хозяина и, конечно, чего только ему не наобещав, я направился в полицейский комиссариат. Море было еще более голубое, чем в предыдущие дни, воздух полнился запахами цветов, пьянил.
Комиссариат пустовал. Два инспектора в рубашках без пиджаков болтали о футболе, сидя за пыльным, грязным столом.
Напрасно я пытался привлечь к себе их внимание тихим покашливанием. Я уже почти извелся, прежде чем они занялись мной.
Тот из них, что был помоложе, загорелый здоровяк с квадратной челюстью, подошел ко мне с видом человека, решительно настроенного не удовлетворить просьбу, какой бы она ни была.
— Что вы хотите? — чуть ли не прошамкал он. Мне пришлось сердечно улыбнуться.
— Я представляю страховое общество.
— А! Ну и что?
— Меня вот что к вам привело. Один наш клиент… — Я снизил тон и принял почтительный вид. — Влиятельный политический деятель, вы понимаете, что я хочу сказать?..
Он совершенно ничего не понимал, но все же заинтересовался.