Санитары вполголоса переговорили с проводником и скрылись внутри вагона.
- Захаровна! - окликала тетя Каля, заглядывая в окна. - Вот же ж я! Захаровна, ты где же?
Лола остановилась возле проводника перевести дыхание. Теткина бьющая через край энергия здорово ее утомила.
Рядом с Лолой разговаривали двое - невысокая кругленькая старушка и худощавая женщина лет сорока.
- Ох, и натерпелась же я страху! - жаловалась старушка, одновременно пересчитывая чемоданы. Ох и натерпелась! Ты представь, Лизавета, с покойником в одном вагоне ехать!
- Что ж, мамочка, бывает! Сердце, что ли?
- Та! Какое сердце! Убили ее, ночью убили! Ну, натерпелась я страху! Лизавета, а где же зеленая-то сумка?
- Вот, мамочка, твоя сумка! Ты только не переживай, сейчас Валерий подойдет, донесет все до машины.., неужто правда убили? Что, деньги у нее большие были? Деньги взяли?
- Ох! Ну, ты скажешь, Лизавета! Да какие же деньги? Откуда у нее деньги? Приличная такая женщина! Та! Я с ней сперва-то даже разговаривала, с покойницей...
- Что ты, мамочка, такое ужасное говоришь?
Как же можно с покойницей разговаривать?
- Та! Лизавета, типун тебе на язык! Что ты выдумываешь? Я ж с ней прежде разговаривала, пока она еще была живая.., хорошая такая женщина, к родственникам ехала...
Тем временем санитары вышли из вагона. На этот раз они с видимым трудом тащили носилки, на которых громоздилось накрытое простыней крупное тело. Тетя Каля совершенно случайно оказалась рядом с носилками.
В это мгновение край простыни откинуло ветром, открыв землистое безжизненное одутловатое лицо.
Тетя Каля застыла, как громом пораженная. Она разинула рот, будто силясь что-то сказать, но слова неожиданно застряли у нее в глотке. Надо признать, что такое произошло с Калерией Ивановной первый раз в жизни. Прежде ей никогда не случалось терять дар речи, напротив, она скорее страдала излишней, просто болезненной разговорчивостью.
- Тетя Каля! - Лола бросилась на помощь родственнице. - Тетя! Что с вами случилось? Вам плохо?
- Тс-с! - зашипела вдруг тетка, переведя на Лолу округлившиеся от ужаса глаза. - Олечка, пошли отсюда скорее!
- Что такое? - Лола огляделась по сторонам.
Толпа приезжих понемногу редела, и теперь Лола увидела неподалеку на перроне машину "скорой помощи", к которой неторопливо направлялись санитары со своей ношей, и еще одну машину - невзрачные "жигули" с мигалкой на крыше и с боевой милицейской раскраской по бортам.
Проводник седьмого вагона разговаривал с мрачным сутулым парнем лет тридцати, в поношенной кожаной куртке и линялых джинсах, словно вышедшим из популярного сериала "менты".
Парень тоскливо курил, в левой руке он держал розоватый мятый листок билета.
- Свириденко, значит... - проговорил он, морщась, как от зубной боли, ну, нет покоя! Еще один глухарь! Свириденко, значит, Калерия Ивановна... ну чистый глухарь, печенкой чую...
Лола изумленно уставилась на тетю Калю и хотела что-то ей сказать, но тетка неожиданно схватила ее за локоть и поволокла в сторону вокзала, как бурный поток тащит легкую щепку.
- Тетя Каля, - Лола попробовала вырваться, но это было совершенно невозможно, - тетя Каля, а как же.., вы же встретить хотели.., свою знакомую... черешня...
- Встретила уже! - проворчала та, затравленно оглядываясь. - Покушали черешни!
- Да объясните вы мне наконец, что произошло!
Тетя Каля резко остановилась, приблизила к племяннице побледневшее под многолетним загаром лицо и испуганно прошептала:
- Так то ж и была Захаровна!
- На носилках? - растерянно переспросила Лола.
- Ну да, на носилках!
- А почему этот мент сказал - Калерия Ивановна Свириденко? Кто это Свириденко?
- Так то ж я! - прошептала тетя Каля, еще больше округлив глаза.