Тетя вскрикнула и повернулась к племяннице.
Видимо, она прочитала все что нужно на ее лице, потому что замолчала, проглотив готовое сорваться с уст признание.
- Представляешь, - затараторила Лола, перехватив инициативу, - черешня совершенно испортилась! Просто в кашу превратилась! Пришлось прямо там все выбросить...
Тетя Каля хотела возмутиться и вступиться за честь замечательных черноморских ягод, но суровый взгляд племянницы остановил ее, и она только согласно закивала.
- Ну ничего, - усмехнулся Леня, - здесь тоже черешню можно купить, если уж вам так нужно...
Это он сказал зря.
- Черешню? - обиженно проговорила Калерия Ивановна. - Да я ж себе представляю, шо у вас здесь за черешня! Это же не ягоды, а натурально одно горе! Вот у нас в городе Черноморске черешня это черешня, каждая ягодка что твой помидор...
Тут она спохватилась, вспомнив, какая неприятность случилась со знаменитой черноморской черешней, и быстренько перевела разговор на другие рельсы:
- А ты мне скажи, Ленечка, где у вас нотариусы сидят?
- Нотариусов много, - Леня пожал плечами, вам все равно к какому?
- Нет, - тетя Каля полезла в одну из своих сумок и начала вынимать из нее все содержимое.
Выложив на тумбочку кусок туалетного мыла "лесной аромат", полтора десятка огромных пластмассовых бигудей, расческу, по внешнему виду подходящую разве что для вычесывания овец, коробочку с раритетными психотропными духами "Красная Москва", выпущенными в один год с запуском первого искусственного спутника Земли и запрещенными Женевской конвенцией, как химическое оружие массового поражения, тетя Каля нашла наконец мятый конверт, надписанный ровным аккуратным почерком.
- Нотариус Штукен... Штакен... Штокенвассер, с трудом прочитала она головоломную фамилию.
- Ну так здесь и адрес должен быть, - Леня протянул руку за конвертом, - вот же написано - девятая Красноармейская, дом пять...
- Ой, правда! - обрадовалась Калерия Ивановна. - А я тут-то и не прочитала.., надо мне к нему ехать, к этому Штукенштакену. Которая, говоришь, Красноармейская?
- Девятая.
- А сколько же их всего?
- Кажется, тринадцать.
- Ну, поразвели улиц! Хоть бы уж по-разному называли, а то все одни Красноармейские...
- Тетя Каля, а зачем тебе к нотариусу? - переглянувшись с Леней, спросила Лола. - Что у тебя за дела с этим... Штокенвассером?
- Вот у меня лично с ним никаких дел не было! громогласно ответила тетка. - Я его, этого Штукен... чтоб его.., я его в глаза не видела! Но понимаешь, сижу я у себя в Черноморске, как раз черешня поспевать начала, и вдруг Васька-почтальон приносит письмо. Он его, конверт-то, в лужу уронил, когда с велосипеда упал. Они, видишь ли, с шурином как раз день строителя отмечали, шурин у него на стройке прорабом служит. Тоже, тот еще фрукт, однажды с лесов свалился, так чуть шею не сломал, так с тех пор она у него на сторону. У нас мужики даже песню про него сложили...
И тетя Каля запела на мотив всем известных "Подмосковных вечеров":
- Что ж ты, милая, смотришь искоса,
Низко голову наклоня?
У меня, милок, шея сломана
С крыши выбросили меня...
Голос у тетки был сильный, как у целого донского казачьего хора. И такой же басовитый.
Лола за спиной тети Кали страдальчески подняла глаза к потолку, Маркиз же успокаивающе ей подмигнул. Он взял из теткиных рук конверт и прочитал, что Калерии Ивановне Свириденко надлежит такого-то числа явиться к нотариусу Штокенвассеру по делу о наследстве.
- И не спрашивай меня, от кого наследство! зачастила тетя Каля.