Поэтому на рынке не прижились велосипеды с лежачим положением ездока, хотя у них было много механических преимуществ.
Людям не захотелось сложных велосипедов. Они испугались, как бы велосипеды не стали вредничать, жаловаться, ныть, требовать внимания и постоянного усовершенствования, как это происходит с компьютерами. Велосипед – сугубо личный предмет и обязан служить долго.
Лайл услышал стук в дверь и пошел открывать. Внизу стояла рослая брюнетка с шортах, синей фуфайке без рукавов, с волосами, собранными в хвост. Под мышкой у нее был легкий тайваньский велосипед.
– Это вы – Эдвард Дертузас? – спросила она, задрав голову.
– Нет, – спокойно ответил Лайл. – Эдди в Европе.
Она подумала и сказала:
– Я недавно в Зоне. Сможете заняться моим велосипедом? Я купила его подержанным и думаю, что его надо подправить.
– Конечно, – отозвался Лайл. – Вы обратились к кому следует: Эдди Дертузас не умеет чинить велосипеды. Он просто жил здесь. А мастерская принадлежит мне. Давайте-ка свой велик.
Лайл нагнулся, поймал руль и втянул велосипед в мастерскую. Женщина уважительно смотрела на него снизу вверх.
– Как вас зовут?
– Лайл Швейк.
– А меня – Китти Кеседи. – Она помялась. – Мне можно войти?
Лайл взял ее за широкое запястье и помог забраться в будку. Ее нельзя было назвать хорошенькой, зато она была в отменной спортивной форме, как горная велосипедистка или мастер триатлона. На вид ей можно было дать лет тридцать пять, но внешность обманчива. Косметические операции и биокорректировка получили такое распространение, что определение возраста превратилось в серьезную проблему. Тут требовался вдумчивый, прямо-таки медицинский анализ век, верхнего слоя кожи и прочего.
Она с любопытством огляделась и тряхнула своим коричневым хвостом.
– А вы откуда? – спросил Лайл, уже успевший забыть ее имя.
– Я родилась в Джуно. Это на Аляске.
– Значит, канадка? Здорово! Добро пожаловать в Теннеси.
– Вообще-то Аляска была штатом США.
– Кроме шуток? – удивился Лайл. – Я, конечно, не историк, но карту с американской Аляской не видел.
– Надо же, у вас тут умещается целая мастерская! Поразительно, мистер Швейк! Что за этой занавеской?
– Незанятая комната, – ответил Лайл. – Раньше там ночевал мой сосед.
– Дертузас?
– Он самый.
– А теперь кто ночует?
– Теперь никто, – грустно ответил Лайл. – Теперь у меня там склад.
Она кивнула и с явным любопытством продолжила осмотр.
– Что это за трансляция?
– Трудно сказать, – ответил Лайл и выключил телевизор. – Какая-то несусветная политическая чушь.
Он осмотрел ее велосипед. Все серийные номера были спилены. Типичный велосипед из Зоны.
– Первым делом, – начал он, – надо подогнать его под ваш рост и фигуру: подрегулировать высоту седла, педалей, руля. Потом я перетяну цепь, выровняю колеса, проверю тормоза и подвеску, все подкручу, смажу. В общем, все, как обычно. Седло надо бы сменить – это мужское. У вас кредитная карточка?
Он кивнула и сразу нахмурилась:
– Только кредита уже немного.
– Не беда. – Он открыл потрепанный каталог. – Здесь то, что вам нужно: выбирайте любое дамское седло. Его доставят завтра утром. А потом, – он полистал каталог, – закажите вот это.
Она подошла ближе и взглянула на страницу.
– Набор керамических гаечных ключей?
– Да. Я чиню вам велосипед, вы покупаете мне набор – и мы квиты.
– Идет! Это совсем недорого. – Она улыбнулась. – Мне нравится ваш подход, Лайл.
– Проживите в Зоне с мое – тоже привыкнете к бартеру.
– Раньше я не была скваттершей, – задумчиво молвила она.