Его взгляд снова остановился на жёлтых перчатках. Хозяйка тоже взглянула туда и, увидев перчатки, вскрикнула и словно в испуге прикоснулась к виску.
— Это его перчатки? — спросил Кручинин.
— Ну да, конечно его, — обрадованно говорила она. — Он забыл их…
— Когда?
— Не помню… Право, не помню.
— Во всяком случае не в ту ночь?
— О, нет! Его же тогда не было! — с уверенностью воскликнула Фаншетта.
Покойник посещает институт
Друзья молча спустились по лестнице, молча сели в автомобиль. Хотя это была машина Грачика, Кручинин без стеснения завладел рулём. Кое-кому это, может быть, покажется странным, но Грачик хорошо знал, что за руль Кручинин садится именно тогда, когда хочет сосредоточиться. Грачик проверил и на себе: если сидишь рядом с водителем, то гораздо больше внимания обращаешь на то, что происходит вокруг, нежели тогда, когда сам сидишь за рулём. Тут все внимание устремлено лишь на детали, определяющие направление и скорость движения, а руки и ноги совершенно рефлекторно, помимо мыслительного процесса, который может идти своим чередом, совершают движения, необходимые для управления автомобилем. Иными словами, управление автомобилем не позволяет отвлекаться на рассматривание посторонних предметов, но не мешает думать сколько угодно сосредоточенно, ибо самый процесс вождения вполне машинален.
Кручинин обычно ездил осторожнее темпераментного Грачика. Поэтому они без особой спешки продвигались вдоль Речной улицы. Примерно около Государственного банка им предстояло обогнать трамвай. Место здесь узкое, и ежели возле тротуара стоят автомобили, то едва остаётся полоска, чтобы проехать между ними и идущим трамваем. Когда Кручинин поравнялся с моторным вагоном, Грачик не мог не обратить внимания на то, что происходило на задней площадке этого вагона. У Грачика был достаточно намётанный глаз, чтобы сразу опознать в двух парнях профессиональных карманников. Один из них, разыгрывая неловкого пассажира, прижимал к перегородке хорошо одетого бородача с большим портфелем. Другой с неменьшей ловкостью — со стороны это бывает лучше видно — пытался залезть в задний карман «объекта». Но тут кто-то четвёртый — коренастый и, по-видимому, ловкий крепыш, — заметив покушение воров не долго думая размахнулся и наградил карманника сильным ударом в лицо. К сожалению, он не рассчитал силы своего удара. Сбитый им с подножки вор вывалился из вагона, но следом за ним упал на мостовую и сам крепыш — заступник. Ещё мгновение, и он очутился под колёсами заднего загона, а вор вскочил и вместе со своим сообщником быстро скрылся.
Трамвай остановили, но было поздно: из-под вагона торчали только ноги несчастного.
При этом Грачик благодаря своей профессиональной наблюдательности заметил, что тот обладатель ассирийской бороды, которого пытались обокрасть, постояв одно мгновение над задавленным, поспешил затеряться в толпе и скрылся.
Вероятно, Грачик позабыл бы об этом происшествии, если бы через день в получаемой Кручининым газете милиции не натолкнулся на заметку, сообщавшую о том, что под колёсами трамвая погиб взломщик-рецидивист, ловко ускользавший от преследования уголовного розыска.
В газете в качестве поучительного примера пользы дактилоскопии были приведены точные данные идентификации личности преступника по дактилоскопическим отпечаткам, снятым с трупа.
Грачик показал заметку Кручинину.
Прошло дня три—четыре со времени этой беседы, когда однажды утром на даче друзей разбудил телефонный звонок следователя, ведущего дело Гордеева. Тоном совершенно обескураженного человека он просил их приехать немедленно. То, что они услышали, способно было смутить кого угодно.