Заетойщина - Етоев Александр Васильевич

Александр Етоев

Заетойщина

Философическая поэма

Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Правительства Санкт-Петербурга

© А. Етоев, 2020

© ООО «Издательство К. Тублина», макет, 2020

© А. Веселов, обложка, 2020

Вовремя наших сказочных путешествий по Русскому Северу, Беломорью, Алтаю с весёлой компанией гениальных моих друзей прилип ко мне заменитель моего фамильного имени Дед Етой. Придумал его Сергей Носов, писатель, памятниковед, путешественник-автостопщик, личность яркая, бородатая, смешливая и насмешливая. За это ему особая моя благодарность. То есть не было бы Деда Етоя, придуманного писателем Носовым, не было бы той псевдофилософической чепухи, которую с благословения издателей я вам сейчас предлагаю, дорогие мои читатели. А основа всех этих етоевских разностиший в эпиграфе писателя Носова, предваряющем этот скромный, не претендующий на вечную славу, труд.

* * *

Рассказывал однажды Дед Етой,

как в первый раз случайно встал не с той

и опыт ему этот полюбился.

Не то чтоб дождь пролился золотой,

не то чтоб льнул он к деве молодой

иль костью он в пивной не подавился.

В те дни прочёл он книжку «Вне Земли»,

научно-фантастическую повесть.

В ней не было ни боли, ни любви,

лишь формулы, холодные, как совесть.

Он понял, прочитав её: «О да,

сие не богохульство богознатство!

Вселенная чернильная вода,

где бездна звёзд, где вакуума братство,

всё остальное чушь и ерунда,

юродство, безначалие, попса»

Глядишь в окно, особо с утреца,

а за стеклом жучки и водомерки

всё шастают, как дамы на примерке

у модного московского швеца,

весельчака, жуира, хитреца,

придурка, мудреца и мертвеца,

скрывавшего налоги при проверке.

* * *

Опять Дед Етой встал не с той, спозаранку

со сна посмотрел на родную Фонтанку,

на небо над ней, на полёт сизарей

над трубами красными госпиталей.

И вспомнил Етой настоящее время,

то давнее время, то главное время,

где «я», а не «он», и где «мы»  не «они»,

в какой переулок трамвай ни сверни.

Фонтанка впадает в Балтийское море,

в Балтийское море, костистое море,

где рыбка-колю́шка кусает за хвост

Трамваи бегут за Египетский мост

Зачем-то рифмуются «море» и «горе»,

и следом Некрасов «и хворосту воз».

Я слушаю трепет октябрьских вязов,

мой садик Покровский огнём опалён,

в нём воздух, как в детстве, прозрачен и вязок,

и мне не хватает простуженных связок,

чтоб хрипло сказать: «Я в Маринку влюблён».

Сегодня четверг, завтра пятница, в хоре

недель проходящих не знаешь, всерьёз

ли в сердце рифмуются «горе» и «море»,

и рыбка-колюшка играет с рекою,

и падает в детство Египетский мост?

* * *

О Дед Етой,

ты снова встал не с той,

кривишь губу, завидуешь и злишься.

Взгляни на облако, задумайся, постой

вот так и ты уйдёшь и растворишься

в крови земной, солёной и простой,

и отпоют тебя стволы и листья,

и дождь прольётся влагой золотой.

А, Дед Етой?

А Дед Етой завидует, ярится,

юродствует, злословит, матерится,

трясёт своей кудлатой бородой.

Ему бы встать бы с той,

но Дед Етой

с неё не встанет принц принципиально,

как Троцкий, трезво, интернаць онально:

«Раз встал не с той,

так и встаю не с той!»

* * *

Деду Етою в осеннее утро

прямо в постели, такие дела,

тихо, как тайна, как лодочка, утло

мысль простая однажды пришла:

все умирают, и всё умирает

звёзды, планеты, жучки, червячки

Гений родится, горит и сгорает,

в мёртвой руке зажимая очки.

Нужно ли помнить, что жизнь бесконечна,

что, умирая, уходим туда,

где человечье и нечеловечье

общее дело-работа-беда?

Всё умирает, и все умирают,

но перед тем как уйти боже мой! 

в игры дурацкие дети играют:

король, королевич, сапожник, портной

* * *

Дед Етой читает Гёте

сочиненье о природе,

о ленивцах, толстокожих,

о скелетах грызунов

и точь-в-точь на нас похожих

о страшилищах из снов.

Шестипозвонковый череп

перепрыгивает через

прошлое несовершенное,