Поэтому не придала значения и тому, что Инну Геннадьевну все чаще спрашивает по телефону какой-то новый голос с едва ощутимым кавказским акцентом. Не заметила и того, что мама похорошела как-то по-особенному, не просто по-весеннему, как хорошеют все женщины с обновлением погоды.
И только когда мама попросила ее не уходить вечером, потому что хочет познакомить с Ревазом Аркадьевичем, Аля с удивлением догадалась, что новый кавалер, кажется, появился в маминой жизни не на один месяц.
Они сидели на кухне, стол был уставлен блюдами с остатками еды. Аля вылила последние капли «Хванчкары» из бутылки в свой бокал и прислонилась к подоконнику. Створка была открыта, апрельская ночь трепетала за окном, прикасаясь к ее плечам.
Ну, что ты скажешь? наконец нарушила молчание мама.
А что тут можно сказать? улыбнулась Аля. Конечно, он прелестный и в тебя, конечно, влюблен как мальчик. Сколько ему лет, кстати?
Пятьдесят.
Он у нас будет жить? осторожно поинтересовалась она.
Нет, покачала головой Инна Геннадьевна. Пока, во всяком случае, не будет. Он скоро в Грузию уезжает на пару месяцев. Нам обоим это необходимо, ты понимаешь? Мы оба должны прийти в себя Это было так неожиданно, Алька, ты представить себе не можешь! Мамино лицо пошло пятнами, то ли от вина, то ли от волнения, и она заговорила быстро, словно боясь, что дочь встанет и уйдет, пожав плечами. Ведь мы на улице познакомились, совсем недавно, я понимаю, в это поверить трудно Он инженер-строитель, на Манежной работает, его специально из Тбилиси пригласили как специалиста особого, это с сейсмичностью связано, он уже год в Москве. Он на стройплощадке чем-то руку повредил, ничего серьезного, но кровь была, и он как раз в медпункт пошел, а там никого, а я проходила мимо и вот вижу идет мужчина, а из руки кровь сочится, и я, конечно, предложила оказать помощь
Мама говорила быстро, в одно предложение, и смотрела растерянно, даже как-то испуганно, словно не могла поверить, что все это действительно вот так и произошло, с ней произошло, что Реваз Аркадьевич не фантом и только что был здесь, принес вино, настоящее грузинское, не пойло из московского киоска
По-моему, он в тебя по-настоящему влюблен, повторила Аля. Мамуля, я очень рада.
Правда?
Инна Геннадьевна смотрела на дочь все тем же растерянным взглядом.
Ну конечно! заверила Аля.
По-моему, со мной не было так даже в молодости, тихо сказала мама.
Реваз Аркадьевич действительно уехал в конце мая, но уже в июне Инна Геннадьевна взяла отпуск и отправилась в Тбилиси после его ежедневных звонков и нескольких писем. Осенью он приехал снова, потом почему-то уехал опять, хотя они, кажется, не ссорились.
Аля видела, что мать думает только о нем, и даже тревожилась за нее, старательно отгоняя назойливые дуновения ревности. Конечно, Резо милейший человек, умный, веселый и маму, похоже, действительно любит. И все-таки уж очень это все неожиданно
Она почти не удивилась, когда мама сказала однажды:
Алинька, я, знаешь, может быть, уеду
Куда? на всякий случай спросила Аля, хотя это и так было понятно.
В Тбилиси. Только ты не возражай, не возмущайся сразу! воскликнула Инна Геннадьевна, хотя Аля вовсе не собиралась возмущаться. Он не может жить в Москве, понимаешь? Хотя и работа хорошая, и Россию он любит. Но он чувствует себя здесь как в эмиграции, и я его понимаю. Ведь там совсем другая жизнь, я сама в этом убедилась. Отношения между людьми другие, ритм другой все другое. Да еще этот кошмар с лицами кавказской национальности! Каково интеллигентному человеку в его возрасте на каждом шагу предъявлять документы и доказывать малограмотным милиционерам, что он не бандит? Он чувствует себя здесь человеком второго сорта, и мне нечего ему возразить.
Но как же начала было Аля.
Я буду часто приезжать! горячо произнесла мама. Мы вместе будем приезжать, ты не будешь чувствовать себя покинутой!
Да нет, я не о том, улыбнулась она. Конечно, не буду. Но ты-то москвичка коренная, и вдруг Тбилиси. Вот именно, что совсем другая жизнь
А что я могу сделать? опустив глаза, произнесла мама. Я его люблю. Может быть, я привыкну
Так он и произошел еще один жизненный поворот, в результате которого Аля осталась одна в квартире и в каждом дне своей жизни.
Она почувствовала свое одиночество сразу, хотя, казалось бы, не так уж много времени проводила дома и до, и после маминого отъезда, в основном пропадала в институте, особенно на старших курсах, когда репетиции стали интенсивнее. Но что-то изменилось, словно надломилось, в окружающем мире, и не почувствовать этого было невозможно.