Я провел в кабинете минут восемь или, может быть, десять и уже успел расслабиться и почувствовать себя менее уставшим, как вдруг дверь открылась и она вошла в кабинет. На этот раз одна, без спутников. Пока она притворяла дверь и поворачивалась ко мне, мне удалось вскочить на ноги и дружелюбно начать.
- Я как раз сидел здесь, обдумывая...
Увидев ее лицо, я запнулся. В нем не было ничего необычного, но все же что-то сообщало ему обеспокоенное выражение. Она сделала несколько шагов ко мне, но на полпути остановилась и опустилась в одно из желтых кресел:
- У вас найдется что-нибудь выпить?
- Разумеется, - сказал я, подошел к буфету и достал из него бутылку виски.
Ее руки дрожали, принимая бокал, но она не пролила ни капли и осушила его двумя глотками.
- Как мне недоставало этого!
- Еще?
Незнакомка отрицательно покачала головой. Ее карие блестящие глаза от виски стали влажными, и она вдруг ответила мне долгим и внимательным взглядом.
- Вы Арчи Гудвин, - утвердительно произнесла гостья.
Я кивнул.
- А вы, судя по всему, королева Египта?
- Я предводительница бабуинов, - объявила она. - Только не знаю, как они научили меня говорить. - Она поискала взглядом, куда поставить бокал, я сделал шаг и принял его из ее рук. - Посмотрите, как дрожат мои руки, пробормотала она.
Предводительница бабуинов вытянула руку вперед, я заключил ее в свои ладони и мягко, по-дружески пожал.
- Вы выглядите немного расстроенной, - сказал я.
Гостья отдернула руку.
- Мне необходимо увидеться с Ниро Вулфом. Увидеться сейчас, пока я не передумала. - Она уставилась на меня своими блестящими карими глазами. Конечно, я влипла в прескверную историю. Но выход есть. Нужно только уговорить Ниро Вулфа помочь мне выпутаться из нее.
Я заметил, что ей это вряд ли удастся, пока прием не закончится.
Она огляделась по сторонам.
- Сюда могут войти?
Я ответил отрицательно.
- Можно еще выпить? Будьте добры.
Я сказал, что для начала ей лучше успокоиться, но вместо возражений она поднялась и налила себе сама. Я сел и, нахмурясь, наблюдал за ней. Для члена Манхэттенского Цветочного Клуба или даже дочери одного из них моя посетительница производила слишком странное впечатление. Она вернулась к своему креслу, села и посмотрела на меня. Разглядывать ее и считать это занятие неплохим способом приятного времяпрепровождения можно было только в том случае, если у меня оставался какой-нибудь шанс на заключение контракта.
- Я могла бы рассказать вам, - задумчиво произнесла она.
- Многие так и поступают, - скромно потупился я.
- Пожалуй, мне лучше выговориться сейчас.
- Хорошо. Начинайте.
- О'кей. Меня можно обвинить в мошенничестве.
- Этого недостаточно, - возразил я. - Чем вы занимаетесь? Передергиваете в канасту?
- Я говорила вовсе не о шулерстве, - она нервно закашлялась, - а только о мошенничестве, напомните мне как-нибудь при случае, чтобы я рассказала вам историю своей жизни. О том, что моего мужа убили на войне и мне пришлось опуститься до этого. Мои слова не разжигают вашего любопытства?
- Разумеется, разжигают. Так чем же вы занимаетесь - разворовываете орхидеи?
- Нет. Плохо быть бедной и плохо быть нечестной - так я привыкла думать раньше. Но однажды мне пришлось убедиться, что это не так просто. В жизни случается сталкиваться с разными людьми и подчиняться их влиянию. Два год назад мы вчетвером выманили сто тысяч у одной состоятельной дамы. Я могу рассказать вам, как нам это удалось, даже назвать имена, потому что вряд ли ей придет в голову разоткровенничаться.
Я кивнул.
- Жертвы шантажа редко бывают способны на это.
- Я не вымогатель!
- Приношу свои извинения. Мистер Вулф часто говорит, что я опережаю события.
- Сейчас именно такой случай. - Она кипела от негодования. - Вымогатель хуже мошенника. Но дело не в этом.