Мы нагнали Николая Калинина и вместе с ним выскочили из траншеи и у одного дома увидели небольшую группу солдат противника. Дружно ударили по ним из автоматов, несколько вражеских солдат упало на землю, остальные бросились бежать дальше по улице села. Мы побежали им наперерез. Выскочив из-за угла дома, я увидел немецкого солдата, забежавшего во двор одного дома. Мне показалось, что у него были в руках две винтовки. Я тоже заскочил во двор этого дома, но фашиста не обнаружил. Внимательно оглядываясь вокруг, я заметил, что дощатая дверь сарая слегка колыхалась. Значит фашист в сарае! Я рванул дверь и влетел в полутемный сарай, держа палец на спусковом крючке автомата. Фашист стоял в глубине сарая с поднятыми руками. У него оказалась одна винтовка, а то, что я принял за вторую винтовку, был факел с длинной деревянной ручкой. Фашист был поджигателем домов. Его винтовка и не зажженный факел валялись на земле около его ног. Мы знали, часто перед тем, как оставить наш населенный пункт, фашистские офицеры снаряжали отдельную команду с факелами для поджога домов и строений. Этот поджигатель домов не успел сделать своего чёрного дела и оказался у меня в плену. Я вывел его на улицу и встретился с Борисом Уцыным и Николаем Калининым, которые тоже захватили по одному пленному солдату. На высоком крыльце одного дома мы увидели старшего сержанта Виктора Чурбанова, который снял сапог и молча перевязывал раненую ногу. Снятый сапог валялся рядом. У крыльца, уткнувшись лицом в землю, лежали три убитых фашиста.
Вот что, ребята, сказал Виктор Чурбанов, пленных фрицев оставьте со мной, сейчас я всё равно не вояка, а вы бегите вон туда, сейчас там наши ребята вышибают фрицев из второй траншеи. Да, поторапливайтесь, а то не успеете.
Ребята, смотрите! крикнул Борис Уцын, указывая рукой на реку. Отсюда с высоты хорошо было видно, как бегущие фигурки наших бойцов с ходу бросались в реку и вплавь форсировали ее. Сомнений быть не могло это подошел наш стрелковый батальон. Молодец, Игнат, ты постарался, сейчас нам сам чёрт уже не страшен. Но бой ещё не закончился. Мы вдвоём достигли второй траншеи и спрыгнули в неё. Я бегу первым, Уцин и Калинин за мной. Дно траншеи усыпано немецкими термосами, касками, солдатскими шинелями-скрутками, брошенными второпях. Вокруг стрелковых ячеек и пулемётных гнёзд валяется много стреляных гильз здесь недавно шёл бой. Выскочив из-за поворота траншеи, я увидел двух убегающих солдат противника. Солдат, бежавший последним, обернулся, и мы встретились друг с другом взглядами. Но он тут же исчез за поворотом.
Стой! Руки вверх! кричу я по-немецки, ускоряя бег. Я выскочил из траншеи, чтобы не подорваться на брошенной ими гранате, так иногда бывало в нашей практике, и стал верхом догонять их. Оба мои товарищи сделали то же самое. Со всех сторон трещали автоматы и со свистом пролетами мимо нас пули. Это разведчики выбивали фашистов из их траншей. Обоих немцев мы нагнали в низине, где траншея была неглубокой, чуть выше колен. Я дал очередь из автомата впереди их, умышленно целясь мимо, чтобы взять их в плен. Оба солдата остановились и подняли руки. Мы подбежали к ним, наводя на них дула своих автоматов, а Борис Уцын приступил к обыску. Я стою рядом и в упор рассматриваю пленных. Молодой немец, тот, что бежал последним, был белокурым, красивым, с ясными голубыми глазами. Типичный ариец. Второй был значительно старше его, с узким худощавым лицом.
А это что такое? воскликнул Уцын, вытаскивая из кармана пожилого солдата небольшой свёрток. Когда Борис развязал концы русского полушалка, то мы увидели засверкавший всеми цветами радуги набор драгоценностей. Здесь были золотые кольца, цепочки, броши, дамские миниатюрные ручные часики и много драгоценных камней, названия которых мы, конечно, и не знали.
У, гад, говори, где награбил! закричал на немца Борис Уцын и не по-военному, а по русскому обычаю схватил его за грудки и начал усиленно трясти. Немец молчал и не сопротивлялся.
Ладно, хватит, вмешался я и стал собирать рассыпанные на землю драгоценности.
Да, прекрати ты, тоже не выдержал Николай Калинин и оттолкнул Бориса от пленного. Мы не фашисты и пленных не бьём.
Когда мы вышли из низины с пленным, споря кому из нас вести их к Виктору Чурбанову, в одной из траншей над бруствером я увидел движущуюся прикладом вверх винтовку. Я бросился к этому месту и увидел, что ещё один немец шёл добровольно сдаваться в плен. Мы его присоединили к этим двум пленным.