Ибо если вы этого не сделаете, он сам погубит вас.
Глава 3
Нос «Сокровища ветра» рассекал высокие волны — корабль направлялся на юг вдоль не нанесенного на карту берега Северной Новтерры. Ри Сабир стоял прислонясь к плавно изгибающейся стенке каюты и хмуро рассматривал через иллюминатор зубастую черную гряду на горизонте, ощущая, как ужас заполняет его нутро. Кейт попала в беду. Связующая их невидимая нить — неясной природы, необъяснимого свойства — еще мгновение назад доносила до него ее страх, ярость, боль… а теперь она вдруг оборвалась. И исчезновение этой зыбкой связи было самым худшим, что вообще могло случиться.
Повернувшись к своим лейтенантам, он сказал:
— Я еще не говорил об этом, поскольку не было необходимости.
Все пятеро его подручных, являвшихся к тому же лучшими его Друзьями, собрались в крошечной каюте. Дверь они заперли на засов и теперь в тесноте жались друг к другу, сидя на двух нижних койках.
Янф, ради такого случая облачившийся в черные шелковые брюки и черную же шелковую рубашку и перехвативший свои длинные светлые волосы лентой того же цвета, выразил общее мнение:
— Увы, боюсь, такая необходимость приспела. Каждый раз, когда кто-либо из нас заводил речь об обратном пути, ты умолкал. Или отворачивался, прекращая разговор, или менял тему, или принимался осмеивать саму мысль о возвращении в Калимекку. А еще говорил нам, что рассчитываешь вернуться с невестой из Семейства Галвеев. С нашей точки зрения, подобная затея требует составления плана — или хотя бы серьезного обдумывания.
Трев, Джейм, Валард и Карил согласно закивали.
— Ты скрываешь от нас проблему, — продолжил Янф, — и это тревожит нас. Мы решили добиться от тебя правды, чего бы нам это ни стоило.
Он закончил свою речь, побагровев, и вертикальные шрамы на его щеках стали похожи на две полоски белой краски.
Именно этого мгновения и боялся Ри… мгновения, когда больше нельзя будет уходить от ответов на вопросы друзей, мгновения, когда и самому придется повернуться лицом к реальности. До этого момента он прятал свое беспокойство о Кейт подальше от себя самого — оставляя все тревоги на потом. Чтобы вернуться к ним, когда будет улажено куда более неотложное дело.
— Не важно, что ты принадлежишь к основной линии в Семье, а мы нет. Не важно, что Трев вообще из дальней родни, — проговорил Джейм. — Мы хотим узнать, что ты скрываешь от нас, прежде чем выйдем отсюда, или же мы не выйдем отсюда никогда.
Янф мог сказать такое из гнева. Такой уж у него был нрав. Но остывал он столь же быстро, как и вспыхивал. Если бы в каюте помимо самого Ри находился только Янф, вне сомнения, можно было бы избежать откровенности, которой добивались от него друзья.
Но Джейм никогда и ничего не решал быстро. Он взвешивал, обдумывал, спорил с собой, и когда все наконец решали, что он уже не скажет ни да, ни нет… вот тогда-то он без всякого предупреждения начинал излагать собственное мнение. И когда Джейм высказывал его, ничто не могло более смутить его. Решив, что он должен знать истину, Джейм готов был умереть, только бы докопаться до нее и заставить Ри склониться к его собственной точке зрения. Когда заговорил Джейм, Ри понял, что все его отговорки можно выбросить за окно.
Эти люди были его друзьями уже много лет, однако, заглянув им сейчас в глаза, он не увидел там ни капельки тепла, ни малейшей готовности рассмеяться и отказаться от расспросов. Ри чувствовал, что страх и гнев начинают овладевать друзьями, и понимал, что пора наконец пожинать плоды собственной скрытности. Он просто не знал, как приступить к разговору.
— Моя мать… — начал Ри и сразу же смолк.
Они выжидательно глядели на него. Ри сглотнул, ощущая стыд.