– Все от тебя в восторге. Все читают твою колонку в газете. Будь остроумной, как всегда. К черту Фаренхолтов!
– Верно! Пошли они ко всем чертям!
Талиа указала на крохотную вечернюю сумочку, умещавшуюся у Ройс на ладони. Сумочка была сделана в форме котенка; котенок был усыпан хрусталем, только на месте глаз сияли зеленые камешки.
– Откуда у тебя деньги на сумочку от Юдит Лейбер?
– Бренту захотелось сделать мне приятное.
– Он тебя слишком балует.
– А мне нравится! Хотя сумочка очень непрактичная: в нее только и влезает, что губная помада и ключи. – Она зашептала Талии в самое ухо: – Из-за этой безумно дорогой сумки я испытываю комплекс вины. Она стоит недельной зарплаты моего отца! Привыкну ли я когда-нибудь к деньгам Брента? – Она покачала головой, отчего волосы рассыпались по голым плечам, и пристально посмотрела на Талию, заметив, что та выглядит рассеянной. – Ты в порядке?
– Все нормально. Я ни к чему не притрагивалась. Слово есть слово.
Ройс обняла Талию и дружески стиснула.
– Если я тебе понадоблюсь, в любое время дня или ночи обязательно позвони.
– Ты молодчина. Но обо мне не беспокойся. – Талиа пригладила свои длинные волосы, заложив за ухо один черный завиток. – Значит, так: есть новости, хорошие и дурные. С чего начнем?
В эту игру они с Талией играли уже много лет. Ройс ответила так, как у них было заведено:
– С хороших.
– Ты сидишь не с Брентом.
– Это еще почему?
– Хозяйка устраивает свои ужины с танцами, чтобы ее друзья знакомились с интересными людьми – музыкантами, актерами, художниками, колоритными персонажами, которым иначе не проникнуть в этот круг. Если бы вы с Брентом не были помолвлены, она бы все равно могла тебя пригласить – для колорита.
Ройс припомнила, что хозяйка принадлежала к числу «давних закадычных подруг» Элеоноры Фаренхолт. Может быть, именно поэтому ее отсадили подальше?
– А где сидит Брент?
– Держи себя в руках: он сидит с родителями – и с Кэролайн.
– Сегодня мы с Брентом выбрали бриллиант для кольца, – сказала Ройс, медленно чеканя слова в попытке сдержать гнев. – Почему с ним сажают его прежнюю подружку?
– Последняя попытка. Брент и Кэролайн чуть ли не лежали в младенчестве в одной колыбели, настолько близки их семейства. Но он не женился на ней. Нет, он встретил тебя, и спустя три месяца вы обручились.
– Правильно. Непонятно, с чего это я так расстроилась?
– А с того, что, будь живы твои родители, они бы не одобрили твой брак с выходцем из семейки Фаренхолтов.
– Ты права, – признала Ройс. У ее родителей, убежденных либералов, было полно по-настоящему колоритных друзей, они не принадлежали к архиконсерваторам, которые придерживаются традиций своей клики и с незапамятных времен голосуют за одну и ту же партию. – Но Брент бы отцу понравился. Он совсем не похож на своих родителей.
– Ладно, остынь. Не обращай внимания на мелочность Фаренхолтов.
– О'кей, – неуверенно ответила она. – Но они начинают мне надоедать. Я уже задумываюсь, правильно ли сделала, что связалась с Брентом. – Она вздохнула, стараясь убедить себя, что Фаренхолты в конце концов примирятся с ней. – Но не будешь же ты утверждать, что то, что я не сижу с Брентом, – хорошая новость?
– Отчасти. Тебя посадят за стол Диллингемов.
– Отлично! – Арнольд Диллингем был владельцем местного канала кабельного телевидения. Ройс и еще одна женщина претендовали на место ведущей в его программе «Что происходит в Сан-Франциско». Ее пробный выход в эфир был назначен на вечер в ближайшую пятницу, второй – неделей позже.
Талиа тем временем смежила ресницы, и Ройс догадалась, что дальше последует что-то менее приятное. Талиа всегда колебалась, прежде чем сообщить неприятное известие.
– А теперь дурная новость.