И опять Маша страстно прижалась к Владимиру
Да, Ленинград все население практически умерло от голода. Но ты знаешь Свет, какие налеты союзной авиации, начиная с сорок третьего года вынесли германские города?
Нет, не знаю, а что их сильно бомбили?
После слов девушки, Владимир развернул Машу к себе спиной, задрал ее маячку, кофту и начал опять вытаскивать своего бойца, который от своего размера опять застрял в узких джинсах со сломанной молнией.
Не то слово, бомбили. Тотальные налеты Британской и Американской авиации на Германские города. Бомбардировщики «Либирейторы», «Галифаксы» и американские «Б -17», летающие крепости Огромные четырех моторные самолеты, несущие каждый, по десять тонн бомб, а этих самолетов, тысячи!
Что тысячи, самолетов? Не может быть?
Может Света, может Например, первый налет на Кельн, это, в сорок втором году. Тысяча бомбардировщиков, прикрытые семистами истребителями королевских ВВС
Наконец Владимир выпустил своего солдата.
Ну, давай милый, простонала, вся трясущаяся от возбуждения Маша, давай
Блядь, раздался, разрывая ночную тишину, жуткий мужской крик со стороны домиков Московских рабочих.
Блядь, МашкаСука Где ты сука? Найду, убьюсразу!
Маша тут же присела, ударив кулаком по земле и горька, зарыдала, причитая.
Нет мне покоя от этого пьяного урода Все, все вечно испортит. Теперь куролесить будет, всю ночь, надо уходить от сюда, я его знаю
Владимир, полуголый, стоял в ступоре под деревом еще ничего не понимая, но его боец, уже все, давно понял. Он сморщился и превратился в прокисший, заплесневелый банан.
Блядь, где ты сучка, отзовись. Все равно тебя найду, продолжал сотрясать, ночной, воздух, человек, которого, никто из присутствующих еще не видел, но уже реально представляя его. Убью-ю-ю блядь Точно убью-ю-ю
Владимир судорожно начал опять запихивать свое достоинство в узкие джинсы, но у него это, не очень получалось. В то время Маша быстро привела свою одежду в порядок и громко сказала, обращаясь, больше к Свете и Бори, чем к Владимиру.
Так ребята, лекцию о войне заканчиваем. Быстро собираемся и уходим отсюда Мой муж, когда в таком состоянии, может действительно убить
Борис и Света, без лишних слов стали собирать все, что лежало на газете, Маша кинулась им помогать, а Владимир еще возился со своими узкими джинсами, пытаясь трясущими руками убрать своего бойца, который, ну никак не хотел заходить в джинсы.
У домиков московских рабочих, послышались резкие крики, ругань. «Чего разорался, твою мать, время полпервого ночи».
Где моя жена, блядь? Мне сказали, что она с московскими пошла
Нет здесь твоей жены Дай спать людям завтра с утра все на работу
А я блядь, значит не человек вам спать надо Где, в последней раз Вас спрашиваю, моя жена, или всем морду начну бить, а потом вас подожгу У меня солярки хватит на всех.
Пошли, пошли, начала подгонять, компанию, Маша.
А куда пошли, резонно спросил, интеллигентно Борис.
Пока вдоль реки, подальше от домиков. Вова, где ты? Нервно позвала Маша Владимира, который, на конец, справился с одеждой и примкнул к компании.
А твою женуспускающеюся, к реке, доносилось от домиков Московских рабочих- и еще с нейэтот
Точно к реке? Ну я ей сукаона, доносилось от домиков, когда наши друзья, бойка лезли через кусты и высокую траву, двигаясь вдоль реки. Через десять минут они уже находились достаточно далеко от того места, где у них был пикник. Тяжело дыша, отвернув от реки, резко в лево вышли на обширный луг с высокой травой. Остановились, прислушались. Ничего не нарушала покой летней, июльской ночи, только в южной части неба, видны были сполохи зарницы.
Во, погуляли, сказала Света, закуривая сигарету, ну что теперь?
Ну, пока здесь побудем, не уверено, стала говорить Маша, а потом потихоньку вернемся к домикам Глядишь, он угомониться.
Может милицию вызвать, подал голос Борис.
Нет, что Вы, какая милиция, -запротестовала, Маша. Во -первых ее здесь нет, а во вторых, он у меня такой дурак, может и с милицией драться. В Волоколамске, несколько раз в КПЗ сидел за хулиганство.
Опять все замолчали, прислушиваясь и оценивая свое положение.
Давайте, что ли коньяк допьем, предложил робко Владимир.
Но ему никто не ответил, видимо настроение пить коньяк в такой ситуации ни у кого не было. Прошло еще пятнадцать минут, все продолжали стоять и слушать. Первый не выдержал Владимир, он сначала сел на траву, а потом и во все лег на нее. Запах свежей, не кошенной ночной травы начал успокаивать его. Света и Борис, тоже сели на траву. Только Маша, как хищный зверь, продолжала вслушиваться и вглядываться в ночь.