Мысль использовать вашу трость скорее всего пришла преступнику случайно. Он увидел ее там, где вы ее потеряли, и, вероятно, счел весьма удобным привязать к ней веревку и оставить лежать под дверью, пока первый, кто пойдет по коридору, не подберет ее. Если бы никого не оказалось, он сделал бы это сам. Представляю, как эта история будет выглядеть в газетах! Не думаю, чтобы вас официально заподозрили в соучастии, но публика, по крайней мере часть ее, не так вдумчива, как мистер Кремер.
– О господи, – пробормотал Хьюитт. Он сжимал и разжимал пальцы. – Это ужасно.
– Ну, я бы не сказал «ужасно». Неприятно.
– Нет, ужасно. Для меня, Хьюитта.
– Ну разве что для Хьюитта, – решил быть покладистым Вульф. – Тем больше у вас причин заинтересоваться моим предложением. Я хочу эти орхидеи. Все три.
Ситуация изменилась, и это сразу же отразилось на физиономии Хьюитта. Прежде угроза висела лишь над его спокойствием и репутацией, ну в крайнем случае над его свободой и жизнью. Теперь же она затронула нечто большее – его собственность. И это легло тяжелым камнем на его сердце. Он попытался пробуравить Вульфа взглядом.
– Ясно, – прошипел он. – Вот как обстоит дело. Короче говоря, шантаж. Ну нет, на это я не пойду.
Вульф пожал плечами:
– Не желаете?
– Нет.
– Прекрасно. Я не получу орхидей, зато буду избавлен от беспокойства. Арчи, позови мистера Кремера. Передай ему, что по важному делу. Я не желаю сидеть на этом проклятом стуле ни одной лишней минуты.
Я поднялся и не торопясь направился к двери. Я знал, что произойдет, потому что Хьюитт молчал. Это было соревнование, у кого крепче нервы.
– Шантаж, – произнес Хьюитт сквозь зубы.
– Иди, Арчи.
Я взялся за ручку двери.
– Подождите! – не выдержал Хьюитт.
Я повернулся, но дверную ручку не выпускал.
– Одну, – предложил Хьюитт. – Выбирайте любую.
Я вернулся и сел. Вульф вздохнул и покачал головой.
– Все три. Я не стану торговаться. Я собираюсь их честно заработать. Можете называть это шантажом, если вам нравится. Но войдите в мое положение. Возможно, что как раз доказательство, которое я скрываю, для мистера Кремера стало бы решающим. И я вовсе не собираюсь становиться укрывателем убийцы. Если я помешаю розыску, то должен буду найти убийцу сам и, больше того, отыскать другое доказательство, уличающее его. Если мне это не удастся, я вынужден буду во всем признаться Кремеру, а это вызовет взрыв. Кроме того, мне придется вернуть вам растения. Следовательно, я не имею права потерпеть неудачу.
– Две, – сказал Хьюитт. – Две, и они будут доставлены вам, когда вы выполните принятое обязательство.
– Нет, – возразил Вульф. – Все три, и я возьму их с собой сейчас. Я не могу положиться на вас. Ведь если окажется, что убили вы, вас придется арестовать, и я уже не получу их.
– Вы же не хотите ска… – Глаза Хьюитта сделались квадратными. – Как вы смеете предполагать?!
– Ничуть. Я ничего не предполагаю. Просто взвешиваю обстоятельства. И был бы дураком, если бы этого не делал. – Вульф ухватился за край стола и с облегчением отодрал себя от хлипкого сиденья. – Я еду домой. Там хотя бы есть пригодные для сидения стулья. Пожалуйста, распорядитесь, чтобы я мог взять их с собой.
Последний козырь я, правда, еще сберег, хотя кинжалом, который припас для Вульфа, он поразил Хьюитта. Возможность пустить его в игру появилась у меня, когда мы вернулись в прежнюю комнату. Там Вульф пригласил всех присутствующих завтра на ленч. Во всяком случае Дилла и Апдерграфа. Я это слышал своими ушами. Вероятно, он собирался весь вечер размышлять над этим случаем, чтобы во время ленча объявить результаты. Хьюитт отказался от моего предложения помочь ему спустить вниз орхидеи. Мне показалось, что я перестал ему нравиться.