Толстой Алексей
Алексей Константинович Толстой
БЛАГОВЕСТ
Среди дубравы Блестит крестами Храм пятиглавый С колоколами.
Их звон призывный Через могилы Гудит так дивно И так уныло!
К себе он тянет Неодолимо, Зовет и манит Он в край родимый,
В край благодатный, Забытый мною,И, непонятной Томим тоскою,
Молюсь и каюсь я, И плачу снова, И отрекаюсь я От дела злого;
Далеко странствуя Мечтой чудесною, Через пространства я Лечу небесные,
И сердце радостно Дрожит и тает, Пока звон благостный Не замирает...
1840-e годы
x x x
Бор сосновый в стране одинокой стоит; В нем ручей меж деревьев бежит и журчит. Я люблю тот ручей, я люблю ту страну, Я люблю в том лесу вспоминать старину. "Приходи вечерком в бор дремучий тайком, На зеленом садись берегу ты моем! Много лет я бегу, рассказать я могу, Что случилось когда на моем берегу. Из сокрытой страны я сюда прибежал, Я чудесного много дорогой узнал! Когда солнце зайдет, когда месяц взойдет И звезда средь моих закачается вод, Приходи ты тайком, ты узнаешь о том, Что бывает порой здесь в тумане ночном!" Так шептал, и журчал, и бежал ручеек; На ружье опершись, я стоял одинок, И лишь говор струи тишину прерывал, И о прежних я грустно годах вспоминал.
ЦЫГАНСКИЕ ПЕСНИ
Из Индии дальной На Русь прилетев, Со степью печальной Их свыкся напев,
Свободные звуки, Журча, потекли, И дышат разлукой От лучшей земли.
Не знаю, оттуда ль Их нега звучит, Но русская удаль В них бьет и кипит;
В них голос природы, В них гнева язык, В них детские годы, В них радости крик;
Желаний в них знойный Я вихрь узнаю, И отдых спокойный В счастливом краю,
Бенгальские розы, Свет южных лучей, Степные обозы, Полет журавлей,
И грозный шум сечи, И шепот струи, И тихие речи, Маруся, твои!
1840-e годы
* * *
Дождя отшумевшего капли Тихонько по листьям текли, Тихонько шептались деревья, Кукушка кричала вдали.
Луна на меня из-за тучи Смотрела, как будто в слезах; Сидел я под кленом и думал, И думал о прежних годах.
Не знаю, была ли в те годы Душа непорочна моя? Но многому б я не поверил, Не сделал бы многого я.
Теперь же мне стали понятны Обман, и коварство, и зло, И многие светлые мысли Одну за другой унесло.
Так думал о днях я минувших, О днях, когда был я добрей; А в листьях высокого клена Сидел надо мной соловей,
И пел он так нежно и страстно, Как будто хотел он сказать: "Утешься, не сетуй напрасно То время вернется опять!"
1840-е годы
* * *
Как филин поймал летучую мышь, Когтями сжал ее кости, Как рыцарь Амвросий с толпой удальцов К соседу сбирается в гости. Хоть много цепей и замков у ворот, Ворота хозяйка гостям отопрет.
"Что ж, Марфа, веди нас, где спит твой старик? Зачем ты так побледнела? Под замком кипит и клубится Дунай, Ночь скроет кровавое дело. Не бойся, из гроба мертвец не встает, Что будет, то будет,- веди нас вперед!"
Под замком бежит и клубится Дунай, Бегут облака полосою; Уж кончено дело, зарезан старик, Амвросий пирует с толпою. В кровавые воды глядится луна, С Амвросьем пирует злодейка жена.
Под замком бежит и клубится Дунай, Над замком пламя пожара.