Юлия Верба
Одесская сага. Троеточие
Моей бесконечно любимой и родной молдаванской семье.
Вы всегда со мной!
Спасибо моим консультантам:
Александру Крылову
Валерию Звереву
Александру Калиниченко
© Ю. А. Верба, 2021
© М. С. Мендор, художественное оформление, 2021
© Издательство «Фолио», марка серии, 2019
1962
Доигралась
Ксеня потерла виски и затылок. Глаза от бесконечных цифр уже слипались, страшно гудела голова как будто ее зажали в тиски и все закручивали и закручивали винт. Но она почти уже закончила. Налила себе еще немного коньяка в тяжелую рюмку.
Младшая из сестер Беззуб пошевелит отекшими от ночного сидения пальцами ног, несколько раз хлопнет со всей дури себя по щекам и запьет коньяк остывшим чаем. А дальше едва успеет отклониться от стола, чтобы не забрызгать только что выправленные бумаги.
Ее безудержно рвало прямо на пол в кабинете начальника промтоварной базы. В глазах потемнело, голова кружилась, тошнота бесконечно подкатывала новой волной, руки тряслись Чтобы не упасть, Ксеня изо всех сил уцепилась одной рукой за стол, а второй за спинку стула.
«Отравили или залетела?» мелькнуло у нее в голове.
После того как рвота закончится, ей станет чуть легче, но металлические тиски на голове снова начнут затягиваться. Придерживаясь за дверь, она разбудит спящего в кабинете несчастного начальника:
Мне плохо. Там в кабинете я, кажется, испортила вам стул На столе бумаги и чернила. Я прилягу, тащите их сюда, я покажу, что подписать и дайте ведро
Она снова вырвет. Потом выпьет воды и, растирая руками виски, слабо произнесет:
Порванные бумаги в корзине унесите с собой. Сожжете. А меня довезите до Еврейской
Ксеня буквально вползет в приемное отделение. Между приступами рвоты она спросит у дежурного врача:
Может, я беременная?
В сорок семь? Очень, хм, оптимистично. Это приступ гипертонии, голубушка. В вашем возрасте и при вашей комплекции, да и, врач потянет носом на Ксенино коньячное дыхание, при употреблении крепких напитков обычное дело. Беременность! Надо же, какое самомнение у мадам! Можно позавидовать!
Ксене уколют магнезию, и боль станет отступать. Она поднимется:
Я домой.
Какое «домой»? Во-первых, понаблюдаться, во-вторых, как минимум, выспаться.
Какое выспаться? У меня работа через два часа. У меня прием товара.
Вы свое на сегодня уже приняли. Спать сейчас же! Или мне вам еще снотворного вкатить?
Доктор заглянул в карман, куда Ксеня опустила червонец: Да, на снотворное тоже хватит.
Мужу хоть можно сообщить?
Сообщим, не волнуйтесь.
Панков примчится. Раздаст всем медсестрам команд и денег, перешугает баб в палате и наотрез откажется везти Ксаночку домой.
Только уход и присмотр. И спать. Ты себя загнала! А я позволил! Никаких ночных смен. Все. Лавочка закрыта. Ты мне дороже.
Потом он присядет на край скрипучей кровати.
Встань мы сейчас ее провалим. Эта панцирная сетка меня с трудом держит, улыбнулась бледная Ксеня.
Панков оглянется на соседок по палате, те шмыгнут в коридор, а он опустится на колени и шепотом спросит:
Ксаночка, честно. Что ты чувствовала? Тебя не могли отравить? Ты очень бледная.
Я сама открыла коньяк. Зачем меня травить, если я его шкуру спасаю, тем более, что деньги я всегда беру вперед и не у них в кабинетах.
А если подстава? И тебя так убрать решили?
И столько хищений на одной базе за три года ради меня организовали? Не дуй на воду, Илья, слабо улыбнулась Ксеня.
Я проверю.
Не лезь туда. Там и без тебя не сегодня-завтра проверяющие наедут. Тем более я отомстила испортила ему рабочее кресло.
Я ему все испорчу и морду, и работу, и жизнь! воскликнул Панков.
Успокойся. Я просто устала. Доктор прав. Возраст, перегрузки, чифирь
Коньяк, огорченно продолжил Панков.
Коньяк не трожь. Вон покойная наша полуродственница, Женькина свекровь, мадам Гордеева, которая всю Молдаванку лечила, считала, что коньяк лучшее средство для сосудов. Сосудозвужуюче-сосудозширюече. Хотя сама спирт предпочитала.
Все, Панков целовал ее руки, все, хватит. Покой. Санаторий, самый лучший, крымский. Питание, сон, прогулки Ну и коньяк