Всю дальнейшую свою жизнь она плохо понимала. Приняла спокойно и то, что через несколько месяцев, тихо сказала ей мать за вечерним чаем:
Наташенька, любимого не вернешь. А тебе надо выйти замуж.
Зачем? безразлично спросила Наташа.
Ты же знаешь, в нашем роду и нашей вере такой обычай младшая сестра не может выйти замуж вперед старшей. И сестренка твоя уже год, как твоей свадьбы ждала!
Говорите за кого, выйду! так же безразлично ответила она.
Так появилась Наташа в саду Иннокентия Серебрякова.
***
И стала она женой и хозяйкой этого купеческого дома. Но к беде Иннокентия Константиновича, совершенно безучастной ко всему происходящему. Безучастно она отнеслась и к тому, что стала женщиной, понимая лишь, что должна делать то, что должна. Не проронивши, ни единого слова, не издала ни одного вздоха, Иннокентий, вроде как, даже усомнился, девица ли она.
Но время лечит. Иннокентий Константинович очень старался. Не то чтобы он влюбился в Наталью до умопомрачения, но он был человеком очень обстоятельным и справедливо считал, что семья должна быть любящей и счастливой.
По утрам он завтракал непременно с женой, и по ходу чего пересказывал ей новости из-за раскрытого за столом свежего номера газеты. Нежно целовал ее в щеку, перечислял, какие указания она должна дать прислуге по хозяйству. И уходил на базарную площадь, где у него были несколько лавок и складов.
Наташа же шла во флигель, где жила прислуга, молодая, ее лет девушка со своей мамой, выполняющей обязанности кухарки, и плакала, обнявшись с ними по своей несчастной судьбе.
По выходным Иннокентий Константинович любил принимать гостей. Это было действительно весело и очень мило.
Стол был заставлен в большой комнате, а не на кухне, где они обыкновенно трапезничали вдвоем.
На столе было все! И дичь, и свежая астраханская рыба, и копчености, и солености!
Зимой из подвалов доставались собственной рукой облитые воском арбузы и дыни, прекрасно хранившиеся в темных, прохладных подвалах.
Гостей обычно бывало человек пятнадцать. Во-первых, родные семья Наташи и сестра Иннокентия с мужем, батюшка из построенной Иннокентием церкви отец Виталий с женой матушкой Марфой. Это из обязательных. Кроме того, время от времени приглашались и другие из партеров Иннокентия и городских властей.
Обед затягивался до позднего вечера, с разговорами, шутками, а иногда и с танцами под клавесин.
А что это ты, отец Виталий, ни разу детей сюда не привел! Пусть бы полакомились!
В строгости их надобно держать, в строгости! Все должно быть по порядку сначала учеба, потом работа, а уж потом лакомство!
Это что же, когда уже зубы выпадут? приговаривала сестра Иннокентия. Какая-то скучная у вас религия, на каждый шесток у вас свой порядок!
У нас-то что! весело огрызался отец Виталий, а вот у евреев, там уж буквально каждый чих расписан! Даже ни здесь, он сделал паузу а ну-ка, девушки, закройте уши!
Они поспешно закрывали руками уши, а батюшка трагическим голосом сообщал:
Даже, когда детородное дело делают все по графику!
А когда?! весело смеялась сестра.
Подслушивать грех! ругался батюшка. Но раз уж ты слышала, то скажу когда хочешь, но по четвергам обязательно!
Все смеялись и начинали друг у друга спрашивать у кого, какие планы, на четверг!
Наташа постепенно оттаяла. Новая жизнь начинала нравиться, новые родственники начали становиться родными, прошлое затягивалось пеленой забвения
Чтобы она меньше скучала, Иннокентий предложил ей заняться делами доходного дома.
Содержание инвалидов и проживаемых, а так же аренду оплачивала власть, а содержать здание и наводить там порядок должны были хозяева.
Делом неожиданно Наташа увлеклась. Она поэтапно, не стесняя постояльцев, провела косметический ремонт. Во дворе дома, до тех пор пустого и пыльного, разбила сквер с лавочками, клумбами, дорожками для прогулок.
Да ты меня разоришь! шутил Иннокентий, втайне радуясь за Наташу.
А детей не было. Не было их у Иннокентия Константиновича и от первой жены, не получалось ничего и от Наташи.
Иннокентий очень старался. Его уже не интересовали радости секса, от этого занятия он хотел только одного ребенка! И не одного. Семья без детей была в его понимании какой-то пустышкой. Иннокентий обстоятельно высчитывал какие-то благоприятные дни, без этих дней к жене не прикасался берег семя. Перед благоприятными днями он неделю не брал в рот никакого спиртного, даже почти не курил. И когда этот день наставал, он также обстоятельно и ритмично работал над Наташей, боясь сделать лишнее движение.