Мы  хозяева!.. - Игорь Ревва

Мы  хозяева!..

Игорь Ревва

© Игорь Ревва, 2021

Космический корабль «Бэнавин» в последний раз дрогнул и дюзы его смолкли. Хаэму показалось, что сейчас наступит тишина, и он услышит лёгкое потрескивание остывающего корпуса. Но тишины не было: вокруг Хаэма, словно возбуждённое нервничающее животное, медленно и тяжко ворочались звуки  шарканье сотен ног, прерывистые вздохи, приглушённые, на грани слышимости, вопросы и ответы. Изредка этот негромкий ропот, витавший над толпой перед шлюзовой камерой, прорезáли звонкие голоса детей, но на них шикали, заставляя замолчать, отвечали вполголоса и пытались успокоить, хотя и сами взрослые были сильно взволнованы.

 Ты ничего не забыл, Сэма?  шептала рядом с Хаэмом женщина лет восьмидесяти.  Шахматный кубок взял? А медали? А дипломы? Ты же забыл в каюте письмо с поздравлением премьер-министра! Я так и знала, что ты что-то забудешь Я схожу, стой здесь, без меня никуда не уходи!

 Лэечка, успокойся уже немножечко, я тебя очень прошу,  устало отвечал ей стоявший рядом мужчина возрастом под девяносто.  Взял я письмо, взял

 Что ты мне тут рассказываешь?!  шёпотом возмутилась женщина.  Я что, не видела, как оно лежало на столе? Стой здесь, я сказала! И жди меня тут!

 Лэя, я правда взял письмо, оно в чемодане,  так же шёпотом уверял мужчина.

 Не ори на меня, в каком ещё чемодане?  шептала в ответ женщина.  В сером? Или в чёрном? Или в сером с зелёной полоской?

 В сером с полоской

 В твоём сером с полоской или в моём сером с полоской?

 В моём сером с полоской

 Сэма, что ты мне тут опять начинаешь? Этот чемодан тебе укладывала я, там не было никакого письма. Стой тут, я тебе сказала! Я сейчас схожу И подержи цветок!

 Лэя, я два горшка не удержу,  извиняющимся тоном ответил мужчина.  Я правда взял письмо, я его положил в книгу Тэо, там у меня оно лежит

Хаэм внезапно понял, что сам он совершенно не помнит, забрал ли он со стола в каюте «Голубую Звезду»  награду матери, служившей в боевом батальоне «Нэфалимовы Львицы». От матери у него остались только три награды: два ордена «Красного Пламени» и медаль «Голубая Звезда». Ордена-то но упаковал  это Хаэм помнил точно,  а насчёт «Голубой Звезды».

Это было так страшно  потерять награду матери,  что Хаэм едва не присел на корточки прямо тут же, возле чемодана, чтобы открыть его, проверить, поискать, а если не найдётся, то бежать обратно в каюту, расталкивая с извинениями всех вокруг, вызывая переполох, панику и недоумённые или испуганные взгляды. Но присесть у чемодана было невозможно  люди стояли слишком плотно, и негде было пристроить цветочный горшок. И Хаэм принялся изо всех сил напрягать память, пытаясь вспомнить, взял ли он «Голубую Звезду» или же та всё ещё лежит в каюте, незаметная и потому забытая на голубом пластике стола. Но вместо этого в памяти его всплыл тот день, когда ему эта медаль досталась, и то, как она ему досталась

Был пятый его день рождения, а мать только-только вернулась домой из штаба, куда её вызвали для награждения. Она едва успела поцеловать сына, как заверещал сигнал тревоги системы оповещения, и все замерли, замолчали, обернулись к крошечной вопящей коробочке на стене, уставились на неё с укором, словно бы она была виновата в том, что на орбите Спутника-III опять замечены корабли противника.

Хаэм помнил, как отец судорожно давил кнопки и громко возмущался, почему их подразделение не поднимают по тревоге. А мать ободряюще улыбалась Хаэму и успокаивала, что, мол, папа же остаётся дома, а она скоро вернётся, и они снова будут все вместе, а пока  вот тебе подарок на день рождения, его мне только что вручили, держи и не потеряй, это мамина награда, смотри какая красивая звёздочка, и на каждом из лучиков её  вот здесь, видишь?  написаны названия колоний, все двенадцать колоний

Хаэм сжимал в ладошке маленькую голубую звёздочку весь вечер, пока не стемнело. У него было много подарков  и от пришедших в гости друзей, и от бабушек с дедушками,  но мамину награду он из рук не выпускал; даже когда все разошлись, даже когда замолчавший вдруг папа укладывал его спать, даже когда Хаэм уже лежал в постели, укрывшись до подбородка одеялом. И даже после этого  когда радостно зашипела, раздвигаясь, дверь входного тамбура, и торопливые мамины шаги к его двери заглушали громкий шёпот: «Ничего, я тихонечко, я только поцелую его, он, наверное, ещё не спит» Хаэм не спал, и маминому возвращению он очень обрадовался. Но ему никогда не забыть тех скользких и холодных мыслей, что копошились в его голове всё это время, пока мама не вернулась домой.