А зимой?
Зимой в ка'танках, а по-городскому в валенках, али в ка'мусах2 изюбриных.
Ясно. Степанов, сгоняя севшего на щеку слепня, устало провел ладонью по своему широкому, простому крестьянскому лицу. Откуда мог идти Горяев, вы не знаете?
Как жа, знаю, с Джарчи он шел, тольки старик сбился, сосредоточенно поскрёб пятернёй затылок.
Что, только? насторожился офицер.
Рановато ему было оттудова идтить, путём-то и не поробил. Пять дён, как с поселка ушел.
А зачем он ходил в эти самые Джарчи?
Джарча', правильно будет. Речка таковская есть, старик показал рукой на юг. Зимовьё Николай Федотыч рубил по Черному ключу, соболева'ть зимой собирался, белкова'ть, охотничать, словом. Наохотничал вот
Приступайте, Степанов разрешающе кивнул стоявшим рядом следователю и экспертам и, повернувшись к старику, предложил. Отойдемте, Прокофий Как вас по отцу-то?
Семеном батьку звали.
И я тоже Семенович, а по имени, Григорий, чуть приметно улыбнулся майор. Значит, в некотором роде мы с вами тезки.
Выходит, што так, покладисто согласился бородач.
Они отошли в сторону, присели на обломок сосновой валежины. Собираясь с мыслями, Степанов некоторое время молчал, задумчиво глядя на курившиеся теплым маревом лобастые таежные сопки. Старик, положив ружье на колени и достав из кармана дождевика матерчатый кисет, крутил огромную самокрутку. Закурил, сделал первую долгую затяжку, как бы наслаждаясь, почмокал губами.
Кто это мог сделать, Прокофий Семенович? наконец заговорил майор.
Бог ево знат бородач выпустил из ноздрей две струйки горьковатого самосадного дыма. Федотыч вообшше-то мужик был смирной, никого в посёлке не трогал.
А не в посёлке?
Дак он, как сынов-то проводил на войну, однако из Ерёминскова и не выежжал ни разу. А када старуху схоронил, и на улицу-то редко казался, охотник подумал, потом убежденно помотал головой. Не-е-е, па'ря3, не было врагов у Николай Федотыча, не таковский он человек, да и года-то уж не те'и, штоба их наживать.
Ну, хорошо, Степанов снял фуражку, пригладил густые, начинающие седеть волосы. А вот давние-давние враги могли быть у Горяева? Кстати, вы сами-то давно в Еремино живете?
Скольки Игнатьевых было в нашем роде, стольки и проживали здеся, окромя нигде. И я ерёминский сызмальства. А с Николай Федотычем-то и произростали рядом, девкова'ли и обженилися в один год. А потома и партизанили вместе.
Дружили, значит?
Да оно особо-то и не дружили, но, однако суседствовали и жили по-людски, уклончиво ответил старик. В колхоз своих кляч в одно время притянули, вместе калихтивизацию делали, робили до седьмова поту.
Вот именно этот период я имею в виду, майор сломил ерниковый прутик, похлопал им по голенищу сапога. С тех партизанских и послевоенных лет могли у Горяева остаться недруги?
Дак, а времени-то уж сколь сошло, недоуменно проговорил Игнатьев. Неуж хтой-то могёт так долго злобу хоронить?
Люди разные, Прокофий Семенович. Случается, что всю жизнь мысль о мести вынашивают, а потом, вдруг, удобный момент представился. Сойдутся на узкой тропке и кто кого!
Такое в жизнях быват, чё уж там старик погрузился в глубокую задумчивость, припоминая, видимо, события тех давних лет.
Подошел капитан Бутин, высокий, стройный, приятный лицом парень:
Закончили, товарищ майор, доложил он, останавливаясь напротив Степанова. По предварительному заключению медэксперта убийство совершено не менее двух суток назад.
Стреляли, действительно, из-за того камня из винтовки системы Мосина4, гильзу нашли именно там. Контрольный выстрел в упор из «Парабеллума»5 или «Вальтера-МП»6, вокруг раны на черепе остатки пороха и ожёг. Пуля прошла навылет, мы ее откопали, отыскали также и гильзу, теперь имеется возможность идентифицировать убийство на элеваторе и это, он кивнул в сторону мертвого охотника, вокруг которого толпились оперативники.
Присаживайся, Сергей Павлович, вздохнул майор, подумаем, что делать дальше.
Бутин опустился на ствол дерева, тоже снял фуражку, отер платком пот с высокого чистого лба. Солнце поднялось уже высоко, и день становился по-настоящему жарким.
Смерив долгим изучающим взглядом капитана, старик медленно выговорил: