Не переживай, говорю я. В следующий раз, когда снова буду ловить эту бабочку, я не сверну шею, не уроню чайник и не поранюсь.
Она роняет телефон и смотрит на сбитого с толку отца. Я обнимаю маму, вижу, как кровь из моих порезов впитывается в её белую блузку. Ткань колко щекочет края повреждённой кожи. Какой реалистичный сон. Лицо горит и пульсирует болью, но я всё равно снова щиплю себя за предплечье у мамы за спиной. Больно. Нет, это не сон. Меня пугает, что это снова произошло. Я снова запутался. Но почему мои слова пугают маму? Она должна понимать, что когда всё повторится вновь, я не уроню чайник, не поранюсь, ведь я уже знаю, что лампочка перегорит, она не застанет меня врасплох.
Всё в порядке, улыбаюсь маме, в то время как отец отцепляет мои руки от неё, утирает мне лицо стерильной салфеткой и лепит регенерирующие пластыри то тут, то там. Мама ищет всё ещё подрагивающей рукой подлокотник, опускается в кресло и закрывает искривлённые губы раскрытой ладонью. По её щекам катятся слёзы, падают на блузку, на которой в районе плеча алеют отпечатки моего лица. Она не то всхлипывает, не то усмехается и быстро выходит из комнаты. Отец молча возвращается на кухню, начинает убирать с пола осколки фарфора, покусывая губу и изредка поглядывая на меня.
Поднимаюсь к себе и, забравшись в постель, открываю дневник. Стараюсь не писать ничего связанного с навязчивым чувством иллюзорности происходящего. Через несколько минут одолевает слабость, и я наконец чувствую, как засыпаю по-настоящему.
2
А ну-ка не дёргайся. Мама смачивает ватный диск прозрачным антисептиком и проводит по порезам на моей щеке. Жжение мгновенно разливается по лицу, выдавливая слёзы. Ну как?
Совсем не больно, вру я. Разве ты сегодня не репетируешь?
Взяла на дом. Она показывает кипу исписанных листов, затем кладёт их в сумочку.
Я шмыгаю носом и морщусь, не в силах больше игнорировать пылающую боль. Мама просовывает ногу в туфлю, легонько ударяет несколько раз каблуком в пол, проверяя, как та уселась, следом надевает вторую.
Чего папа не на работе?
В середине июня? Она поправляет строгую блузку перед зеркалом и смотрит на меня. По-твоему, мы не можем устроить себе выходной без причины?
Просто вы странно себя ведёте из-за вчерашнего говорю я после короткого замешательства, а сам обдумываю внезапную пропажу дневника. Вчера вечером он был, помню, как клал его на прикроватную тумбочку, а сегодня утром его нет. Щиплю себя за бедро. Оно тут же отзывается болью. Куда пойдёте?
Пока не решили, Джей-Джей, может, в «ДеНёв», может, ещё куда, она целует меня в макушку и открывает дверь. Веди себя хорошо.
Вы тоже там не слишком хулиганьте. Я машу отцу, сидящему за рулём машины. Тот сигналит в ответ. Мама садится на пассажирское сиденье, и они укатывают вниз по улице. На повороте отец сигналит повторно, проезжая мимо Лютера, идущего с огромным бумажным пакетом из магазина. Он дёргается, едва не роняя продукты. Я захлопываю дверь, двигаюсь ему навстречу.
Отец дома? Выхватываю из пакета яблоко, дышу на него и обтираю об футболку. Раскрасневшееся лицо Лютера при этом искажает откровенный ужас. Ладно, уболтал. Возвращаю яблоко на место.
Был в мастерской, когда я уходил. Лютер утирает пот со скулы плечом и задумчиво прикусывает свою чёрно-белую клетчатую арафатку[4], свободно повязанную на шее. Куда это твои?
Уже слышал что-нибудь про эти эмерсайзовские тоннели? Я пожимаю плечами в ответ на его вопрос. Он пожимает в ответ на мой. У отца не спрашивал?
Лютер мотает головой.
Говорят, это что-то вроде телепортов в лабораторию, рассказываю я, время в пути составляет всего пару секунд вне зависимости от расстояния Ты куда?
Мама просила не задерживаться. Лютер останавливается перед ступеньками своего дома.
Ну ты ж уже дома, я сворачиваю на подъездную дорожку к гаражу, идём, расспросим твоего отца о тоннелях.
Лютер немного колеблется, несколько раз возвращает взгляд к двери, но всё же идёт за мной.
Здравствуйте, мистер Трейд! Я прошмыгиваю в гараж под открытыми наполовину воротами. Пол стоит возле письменного стола и перебирает какие-то бумаги, некоторые откладывает в сторону, а некоторые опускает в плоский кожаный портфель. Над чем работаете сегодня?
Привет, Джейсон. Он стучит стопкой листов о столешницу, выравнивая их, потом опускает в отделение портфеля. Над отчётами.