Прислуга оповестила короля о гостях, и он повелел пригласить их в зал. Служители прошуршали балахонами к столу, нерешительно оглядываясь по сторонам.
Ваше Величество! откашлявшись обратился к нему седобородый мужчина в годах, голубые глаза которого обладали блеском, присущим драгоценным камням. Архиепископ Ансгар, представился он. Мы прибыли по поручению «папы».
Что ж, усмехнулся Роберт, присаживайтесь, угощайтесь, учтиво указал он на стол, и один из служителей облизнулся, покосившись на запеченных птиц.
Извольте, блеснули «драгоценные» глаза Ансгара. С вашего позволения, я зачитаю. Роберт раздраженно махнул рукой, и он достал свиток: «Кощунство и варварство, король Нормандии, голос епископа не отражал тех эмоций, которые вложил в послание «папа». Архиепископ Ландриэль не заслуживал избранной ему участи. Я поручаю архиепископу Ансгару задокументировать обстоятельства свершенного в вашем замке злодейства. И если будет хоть малейшее основание полагать, что вы повинны в смерти служителя Господа, я лично буду присутствовать при вашей казни». Роберт захохотал так, что, казалось, затряслись стены; лица епископов побелели и вытянулись.
Это начал было Ансгар, но король поднял руку, останавливая.
Я позволю вам вести записи, позволю наблюдать оскалился он. Но жить вы будете в той части замка, которая предназначена для прислуги. Ансгар раздул ноздри, цокнул каблуками и яростно зашагал прочь. Духовные братья, перешептываясь, потянулись за ним.
Роберт ворвался в покои наложницы. Завернутый в шелк малыш, громко заплакал. Крик сына смягчил ему нрав, и он осторожно забрал сверток у Герлевы; щечки Вильгельма были розовыми, губы пухлыми, серые глаза с интересом разглядывали грубое бородатое лицо отца.
Посмотри, какое красивое дитя родилось от самого Дьявола, горько произнес он, криво улыбнувшись.
Я в это не верю тихо ответила Герлева, ласково касаясь его плеча.
Она была красива: каштановые волосы волнами ниспадали на плечи; темные, почти черные глаза, выдавали силу, заложенную в нее матерью природой; аппетитные формы притягивали его вечно жаждущий взгляд. Родители Герлевы были выходцами из знатного рода, и она могла стать герцогиней, баронессой, или на худой конец женой какого-нибудь рыцаря, но выбрала судьбу, связавшую ее с ним. Роберт понимал это, но гордость не позволяла ему прогнуться под устав религиозного братства, разросшегося до масштабов целого государства.
Архиепископ со свитой прибыли вершить суд, невесело хохотнул он, уворачиваясь от крохотной, тянувшейся к бороде ручке, и бережно передавая ей сына.
Роберт, если они
Этому не бывать, прорычал он. Ландриэль оскорбил меня, его смерть оправдана.
«Папа» укрепил позиции. Я всегда была против этого.
Поэтому так отчаянно рвалась совершить обряд венчания? скривил он лицо, и она пристыжено отвела взгляд.
Я просто хотела, чтобы мой сын имел права
Он имеет все права, смягчился Роберт, присаживаясь. Он будет великим, мечтательно прошептал король. Вот увидишь, имя моего сына будет у них на устах, благосклонно коснулся он ее щеки.
Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. вздохнула Герлева.
Разбирательства длились несколько месяцев. Ансгар подробно расспросил короля и его наложницу, а затем взялся за вассалов и прислугу. Он обошел всех, включая постельничего. Служители церкви не могли обзавестись сторонниками, а единственный свидетель был на стороне обидчика. Не раз они пытались склонить ее, обещая защиту и безбедное будущее для сына. Уставая от упрямства Герлевы, архиепископ срывался и переходил к угрозам.
Из Рима приходили письма. Роберт знал об их содержании. «Папа» рвал и метал, желая расправиться с королем-убийцей. Однако он не решался пойти против небольшой, но мощной державы, да и оснований у него не было. Как по заказу в Нормандии вспыхнуло восстание. Целуя свою женщину и сына, Роберт «Дьявол» вскочил на коня и отправился рубить головы с плеч, в очередной раз оправдывая свое прозвище в бою. Воцарился хаос и паника, гибли люди, но не прошло и недели кровопролитие завершилось победой, восставшие вассалы были казнены. Король знал, кто организовал смуту, а потому решил избавиться от Ансгара и его прихлебателей, но они ссылались на волю «папы» и упрямо твердили свое.
* * *Вильгельму исполнился годик, и отец устроил небывалый пир. Играла музыка, были танцы, столы ломились. Герлева не сводила глаз со своего обожаемого малыша, а Роберт с нее (словно хищная птица он следил за ней, не выпуская из вида ни на мгновение). Советник громко прочистил горло, отвлекая его от излюбленного занятия: