Бардварт чуть ли не пинками выгнал всех, но люди и так были рады поскорее убраться подальше хвала тому ореолу, который распространяет организация Оррика. Трактирщик заверил, что никто нас больше не побеспокоит, и, пятясь задом, прикрыл дверь за собой.
Мы остались одни. На меня уставились две пары глаз. Оррик, прихрамывая, потоптался на месте, озираясь, как будто впервые очутился в гостиничном номере и ожидал увидеть всякую чертовщину. Валена вся излучала недоумение, явно не понимая причину происходящего. А я? Что я мог им ответить? На объяснения совсем не осталось времени. Мои действия подчинялись наитию, а не расчету. К тому же, знай они о том, что я собираюсь сделать, вряд ли с такой уж готовностью поддержали бы меня.
Вы мне верите? я не узнал свой голос, прозвучавший настолько глухо и безжизненно, как будто говоривший пытался пробиться сквозь крышку гроба, и было ему лет сто пятьдесят.
Поймав на себе недоумевающие взгляды друзей, я осознал, что не с того начал, и это переполнило чашу терпения:
Да на фиг! Достали уже игры «верю не верю».
Порывшись в своих вещах, я извлек на свет божий подаренный мне эльфом кинжал, зачем-то потрогал пальцем лезвие, отчего кожа тут же украсилась красной чертой кто его знает, может, и волос эта железяка сможет напополам рассечь.
Все это время за мной наблюдали молча. Я покачал клинок, глядя, как свет играет на стальных гранях.
Тебе придётся кое-что сделать, дружище, повернувшись к Оррику, я кивнул на его меч. Ты как, оружие в руках держать ещё можешь?
Он с недоумением посмотрел на меня, затем перевел взгляд на кинжал. Теперь в нем проявились тревога ещё бы, я впервые так запросто обратился к нему. А все новое, в понимании Оррика, несет в себе неприятности.
Вряд ли они посмеют напасть ещё раз, он кивнул на клинок в моей руке. Зачем тебе нож?
Это не для врагов, отмахнулся я и обвел обоих спутников тяжелым взглядом.
Теперь слушайте меня очень внимательно. От точности и своевременности ваших действий будет зависеть, я замялся, да все будет зависеть.
А как же информация? заикнулся Оррик.
Да плевать мне на информацию! взорвался я. Ваши жизни мне дороже, чем все секреты этого поганого мира! Понятно?!
Мне кажется, они испугались. И это даже хорошо меньше вопросов. Дождавшись вынужденных кивков волшебницы и инквизитора, я продолжил:
Я хочу, чтобы вы исполнили одну мою просьбу.
Какую? настороженно спросил Оррик.
Не пускайте никого в эту комнату, пока не приедет князь. Ну, и сами ничего здесь не трогайте, с этими словами я полоснул себя по горлу кинжалом, мгновенно ощутив, как по груди расползается обжигающая волна.
Ты что творишь, недоумок?! взревел инквизитор, бросившись отнимать клинок, но было уже поздно.
В следующий миг я упал на эльфа и изо всех сил обхватил его за шею, прижимаясь щеками к лицу. Почему-то мне в этот момент казалось крайне важно, чтобы как можно больше моей крови попало на его тело.
Сознание затухало быстро, но я до последнего слышал, как яростно бушевал Оррик и плакала навзрыд Валена. Вместе со звуками отступали ощущения от чьих-то прикосновений. Меня пытались отодрать от эльфа, я сопротивлялся, пока оставались силы. В тот самый роковой момент, когда темнота подобралась вплотную, и чувства почти исчезли, до моего слуха донеслись полные отчаяния слова:
Гореть нам с тобой на костре, ведьма!
Глава 2
Сознание возвращалось рывками с каким-то подозрительным треском, как будто где-то искрила проводка или шипел ненастроенный телевизор. Пошли цветные полосы, светлые пятна, на секунду почудилось, что чей-то голос монотонно отсчитывает секунды. «Может, я уже гребаный терминатор, и мне только что воткнули новую батарейку?» мысли мелькнули и пропали, забившись подальше под напором ещё более сумасбродных идей. В следующую секунду мой глаз распахнулся, и я снова зажмурился от яркого света, заливавшего комнату через открытые нараспашку окна. Всё-таки не зря люди придумали шторы, в следующий раз надо будет требовать номера с занавесками, нафиг этот минимализм.
Я всегда подозревал, что вы изобретательный молодой человек, произнес чей-то голос, показавшийся мне смутно знакомым.
Попытавшись повернуться на звук, я схватился за горло вспышка боли будто продолжение той, что пришла вместе с окончанием жизни, затопила меня. Перед внутренним взором промелькнуло видение, как нож, словно масло, входит в плоть. Вспыхнуло и погасло. «И совсем не больно», подумал я. Затем сознание мигнуло, в ушах зашуршал «белый шум», ко мне снова вернулась способность более-менее сносно соображать, а зрение начало исправно поставлять пищу для разума.