И вот, в самый ответственный момент, когда мы должны были ворваться в вагон, я увидел, что прекрасный образчик обувной промышленности моего напарника безнадёжно погружается в в мерзкую зловонную субстанцию, по цвету чуть светлее самого ботинка и субстанция, как мягкая перина, с двух сторон заботливо укрывает ботинок сверху. Я тихо сообщил об этом напарнику, в ответ на что тот громко вскрикнул, а младший опер оглушительно захохотал.
И тут нас услышали и увиделии из разных отверстий вагона кинулись врассыпную мизерабли в количестве примерно 15 человек. И только один бежал с рюкзаком.
Мы его поймали и помогли нам в этом железнодорожники. Но пострадали при этом все. Я влез в дерьмо в момент погони. Младшего опера окатили с ног до головы из другой зловонной лужи, куда выпрыгнул из вагона один из его обитателей. А напарник расстался со штиблетами, поскольку ни в одну машину он сесть не мог.
Полагаю, что если бы мы поймали их всех, то у каждого мог обнаружиться какой-нибудь секрет криминального характера, но мы пришли только за одним
Пойманный вор молчал до суда. И в суде тоже молчал. Не понимаю, зачем ему были нужны деньги, нешто стоимость проживания в вагоне была настолько велика. Но сам по себе камуфляж под бомжа был задуман с фантазией. Никакой милиционер, будучи в здравом уме, не подойдет по собственной воле к бомжу и абсолютно точно не будет рыться в его вещах.
Так и останется он в моей памяти, как миллионер из трущоб.
А продолжение, как всегда, следует
В оформлении обложки использована художественная работа автора.
Глава 2 (Забытое прошлое подполковника)
Иногда казалось, что руководителей разного звена исправно поставляет в МУР клиника известного профессора на Загородном шоссе. А иногда так оно и было, только клиника была не московской.
В связи с этим не могу не припомнить прелюбопытный случай, произошедший примерно в 1987 году в Краснознамённом Северо-Западном Пограничном Округе, а именно в посёлке Реболы, где находился одноимённый пограничный отряд. В числе прочих новобранцев, в сержантской школе, там случайно оказался молодой человек отчасти похожий на молодого Ника Нолти. Он был слегка неуклюж, задумчив и медлителен. Практически никогда не успевал вовремя привести в порядок форменное обмундирование после трудного дня, поэтому его можно было почти всегда застать за полночь в комнате ухода за одеждой, пришивающим новый белый подворотничок для следующего трудного дня.
В ту злополучную ночь, он, как всегда, пришивал подворотничок и зажав в губах иголку, а в руке белую материю, мечтательно впал в забытие, вспоминая минувшее время, оставшихся в Москве друзей, уютный двор и свой велосипед Внезапно очнувшись от дум, он вспомнил, что ему надо пришивать подворотничок и обнаружил пропажу иглы со вдетой в неё ниткой. Сначала он скрупулёзно осматривал свою одежду, потом ползая на карачках пытался найти пропажу на полу. После этого, жуткая мысль посетила его и он ещё некоторое время прислушивался ко своим внутренним ощущениям. Ничего не почувствовав, он испытал острое желание посоветоваться с кем-нибудь относительно произошедшего.
Единственным человеком, более-менее готовым выслушать растеряшу, оказался дневальный, стоявший «на тумбочке» у входа в казарму. Он позёвывал, но не сдавался. Наш герой почти сразу понял, что зря решил посоветоваться с дневальным. Дневальный, как только услышал вопрос сослуживца о том, что мол будет с человеком, если тот проглотит иголку, немедленно снял трубку телефона и доложил о происшествии дежурному по части.
Далее завертелось колесо судьбы, из которого парню, потерявшему иголку, удалось выбраться только спустя несколько месяцев. Весь следующий день двое особистов перекрёстно допрашивали солдатика. Вопросов было немного. Всего два: кто заставил парня проглотить игл, либо какие обстоятельства заставили его избрать такой экзотический способ самоубийства. Вопрос, что иголку можно проглотить случайно, вообще не стоял.
Для пущего форсу и установления всех обстоятельств произошедшего, юношу отправили в «кукушкино гнездо», находящееся неподалёку от Петрозаводска, где он провел следующие четыре месяца. Мог бы провести и два, но сам заставил врачей усомниться в своём психическом здоровье.
Поскольку до призыва на военную службу он успел окончить поварское ПТУ, то в лечебнице для него сразу нашлось дело. Ему было дозволено выносить кухонные помои на улицу.