Не откладывая в долгий ящик, матушка направила на меня зеркало. Отразившееся в нем удовлетворенное лицо королевича расплылось, а зеркальная поверхность пошла рябью. Оп! И я перенеслась в родной терем. Возле моих ног шлепнулся Зиги.
Глава 2
Игнат, давай решать, что с Мирославой делать будем? Не убережем ведь родимую кровиночку от ошибок! Ой, недоглядим мы за ней, причитала матушка, направляясь в гостиную.
Чем вам не по нраву запереть меня в комнате? Скажем на неделю? предвкушая следующую встречу со своим ненаглядным, великодушно предложила я, следуя за родителями.
Как сегодня? Чтобы ты при желании могла сбежать? недовольно пробурчала матушка. Во второй раз, Мирослава, тебе нас не провести. Игнат! Чего молчишь?
Созывай совет старших, тяжело вздохнув, велел батюшка.
Может не надо старших? испугавшись не на шутку, поспешила их вразумить. Авось не маленькие, сами разберетесь.
Мои бабусечки давно имели на меня зуб, и вот те нате! Такая радость придумать изощренное наказание для непутевой внучки. Хуже для меня и придумать нельзя было.
Ты нам зубы не заговаривай! строго отрезала матушка и обратилась к настенному зеркалу украшающему гостиную: Покажи мне Акулину.
Зеркальная поверхность пошла рябью. Прошло несколько секунд и мы увидели разожженный в лесу костер. Вокруг него с бубном в руке расхаживала староста Ежек, не забывая в такт моложаво покачивать бедрами.
Присмотрелась. Костер-то оказался не прост. Ритуальный. Его развели вокруг ритуального столба, к которому был привязан деревенский мужик.
Полоумные старухи! Живо, отпустите меня! грозно орал пленник, перекрикивая громыхание бубна.
Знакомый голос. Да это ж дядька Назар! Супружник моей троюродной тетки. В чем бы он ни провинился, он не заслужил быть сожженным на костре.
Это к ним, матушка, ты хочешь меня отправить?! возмутилась я.
Возможно, все не так как кажется, с сомнением протянула матушка. При этом было видно, что сама она не особо в это верила.
Чтобы понять, что ты погорячилась, доверяя им мое наказание, тебе надо увидеть, как пламя ритуального костра поглотит дядю Назара? не сдавалась я.
Девоньки, да неужто наша Илария образумилась и решила Миру к своим бабушкам отправить?! подслушала нас Акулина и донесла радостную весть до остальных родственниц. Наконец мы сами займемся воспитанием внучки. Под нашим руководством, она перестанет сумасбродничать и возьмется за ум, подмигнула мне, бабушка Акулина.
Свежо придание да вериться с трудом, не разделила ее восторга бабушка Евдокия.
Не ворчи, беззлобно осекла ее староста, а на очередной вопль мужика, ударив громко в бубен, лукаво добавила: Развяжите его! Надоел. Орет да орет.
И хитро в нашу сторону посмотрела.
Хотя откуда бы ей знать, с какой стороны мы на них смотрим?.. Ан нет, староста точно знала.
Теперь ты видишь, к кому меня отсылаешь? На его месте могу оказаться я! стращала я матушку, хотя сама в это не верила. Не настолько уж мои родственницы кровожадные. Постращать кого они на раз, а что бы какой серьезный вред причинить на это у них наложен запрет.
Подумаешь, попугали мужика чуток. Зато будет знать, как голос на жену повышать. Женщины любят ушами, когда им шепчут сладкие речи, а не орут, требуя в избе убраться, нисколько не раскаивалась в содеянном бабушка Акулина.
Повинуясь негласному приказу Акулины, а точнее ее взгляду, костер погас. Две прыткие бабуси (хотя этим двоим и по сорок лет не дашь), подбежали к дядьке Назару. Скороговоркой пробурчали заклинание. Верёвки спали. Мужчина кулем повалился на землю. Видать, давно они над ним потешались. Вон как ноги затекли. Две худощавые «старушки» подхватили мужика под руки и, словно пушинку, потащили к единственному росшему на поляне дереву. Ноги дяди Назара елозили по земле поднимая пыль. Споро привалив мужика к дереву, бабули вернулись к остальным Ежкам.
Место в центре костра освободилось, Акулина, давай к нам сюда Мирославу! Зачем оттягивать! Начнем ее воспитание! многообещающе крикнула Евдокия.
Вот сколько себя помню, никогда мы с ней не ладили. Я показала ей кулак и наткнулась на недовольный взгляд бабушки Акулины.
Не забывайся, девочка. Старость надо уважать. Ты достаточно взрослая, чтобы понимать старшие правы, даже когда не правы, нарицательно произнесла старейшина рода и подмигнула.