Офицер отмахивается.
Секундант Тушинского беседует с Тушинским. Секундант офицера стоит неподалеку. Доктор привалился к его плечу и дремлет.
Суровый господин с жесткими пшеничными усами. Перед ним раскладной пюпитр для письма, бумага и чернильница со стеклянным витым пером. Налетает ветер, воет, теребит бумагу, но листки не уносит, бумага закреплена. Господин в летах, грузен. Спокойствие и равнодушие.
Он держит в руках луковицу часов, цепочка уходит под жилет. Господин защелкивает часы и убирает в жилетный карман.
Этот важный господин распорядитель дуэли.
Господа господа, прошу ко мне! повышает голос распорядитель, чтобы перекрыть вой ветра. Начинаем.
Он зачитывает вслух, о чем договорились секунданты, подводит итог:
Был выбран поединок на пистолетах. Что ж, вполне ожидаемое решение. Остались некоторые формальности Каким оружием желаете воспользоваться? На ваш вкус, господа: дуэльный набор от Мортимера рекомендую, классика! или превосходная пара галлийской работы. Что выбираете? Господин актер, слово за вами.
Я бы предпочел револьверы, говорит Тушинский. Если позволите.
Молчание. Лица секундантов вытягиваются, но распорядитель невозмутим.
Ваше слово, господин лейтенант?
мертвый, раздувшийся дирижабль, выброшенный на берег. И чайки кружат над ним.
Согласен.
Прекрасно, распорядитель даже не моргает. Благодарю, господин актер. Тогда, я считаю, будет справедливым, если ваш противник выберет дистанцию. Какую дистанцию предпочитаете? Господин лейтенант!
Офицер поводит плечами.
Простите?
Дистанция, господин лейтенант?
Тридцать шагов, голос звучит низко и хрипло, как от недосыпа.
Распорядитель кивает: все по кодексу. Потом говорит:
Господа, позвольте осмотреть ваше оружие.
Негромко щелкает застежка кобуры. Офицер протягивает револьвер рукоятью вперед. Черные каучуковые накладки, вороненый металл, в предохранительное кольцо продет витой шнур. У офицера побелевшие пальцы, неровно обгрызенные ногти. Револьвер Тушинского из светлой стали, рукоять украшена перламутром. Секунданты осматривают оружие, диктуют распорядителю по очереди тот записывает:
Револьвер системы Лебеля, калибр восемь миллиметров. Ствол длинный.
Револьвер системы Кольта, морской, калибр девять. Ствол средний.
Неравноценно, господа, говорит распорядитель, закончив писать. Револьверы лежат перед ним на раскладном деревянном пюпитре: блестящие металлические рыбины. Неравные условия. Что будем делать?
Тушинский открывает рот Офицер резко дергает головой: неважно. Тушинский переводит движение губ в многозначительное «о!».
Некоторое время распорядитель молчит, внимательно смотрит на противников. В пшеничных усах гудит ветер. Глаза светлые и неподвижные точно из стекла.
Должен предупредить, господа, произносит распорядитель наконец, что выяснившиеся обстоятельства придают дуэли статус «исключительной». Вы знаете, что это означает?
Это означает, продолжает распорядитель, игнорируя возмущенные возгласы секундантов, что суд чести может счесть условия и итог поединка сомнительными, что, в свою очередь, приведет к судебному разбирательству. Вы меня понимаете?
Глухой рокот волн. Вой ветра.
Да, говорит офицер.
Да, Тушинский. И стала буря
И у вас нет возражений?
Нет.
Нет.
Ваше право, заключает распорядитель. Однако мой долг внести изменения в протокол. Извольте дать мне несколько минут
Прежде чем встать к барьеру, офицер в последний раз оглядывается. Скальный обрыв, волны бьются о камни. Водяная пыль. К городу ведет дорога зигзагом; вдалеке виден маяк Фло и гораздо ближе, темным конусом, с головой в облаках и тумане, маяк Тенестра.
Часть
I
1.
Имя
Зовите меня Козмо.
Мое имя никак не переводится, и искать в библии значение его бесполезно. Разве что кроме одного мои родители, как вы уже, наверное, догадались, безумно любили оперу. Иногда мне казалось, что они любили оперу больше, чем меня.
Сейчас, пройдя путь от точки А до точки Б, получив пулю в левую руку и станцевав танго (вы о нем еще узнаете), я могу сказать: так и есть. Я не входил в круг родительских интересов. Наверное, когда у них появился я красный и сморщенный, орущий благим матом родители сходу предрешили мне карьеру оперного певца-баритона, но просчитались. Любимца публики из меня не вышло. Певца, к счастью, тоже.