Опустившись в воду, Ингрем вытянул ноги, сильно надавив руками на левое колено, чтобы заставить его распрямиться, отчего на лице у него выступил пот. Дело обстоит гораздо лучше, чем прежде, подумал он. Месяц назад удалось избавиться от костылей, а прямо перед отъездом из Сан-Хуана — и от трости. Еще через месячишко хромота окончательно пройдет, останутся только шрамы. Выйдя из воды, он обтерся, насколько смог, тонкими полотенцами-недомерками и натянул пару боксерских трусов. Кожа на лице, плечах и части широкой спины сохранила остаток загара, побледневшего за недели, проведенные в больнице. Лоснящиеся безволосые пятна и извилины шрамов на левом бедре и сзади на ноге все еще выглядели уродливо, вряд ли они когда-нибудь покроются загаром. Ингрем небрежно провел расческой по непокорной копне темных седеющих волос и направился в спальню.
Он вскрыл маленькую бутылочку виски “Хейг-и-Хейг”, которую купил в Нассау, и налил себе выпить, затем достал из костюма кожаный портсигар, вынул оттуда тонкую сигару, закурил ее и взглянул на лежащие на комоде часы. Надо бы позвонить Холлистеру и доложить, что сделано. Только он поднял телефонную трубку, как в номер постучали.
Ингрем отставил стакан и открыл дверь. В тускло освещенном коридоре стояли двое. Один шагнул вперед, чтобы помешать двери закрыться, и спросил:
— Джон Ингрем — это вы?
— Да, а в чем, собственно, дело? Второй отогнул лацкан пиджака и показал значок:
— Полиция. Нам надо с вами проговорить.
Ингрем нахмурился:
— О чем это?
— Давайте пройдем в комнату.
— Конечно. — Он отступил назад. Полицейские вошли и закрыли за собой дверь. Один сразу же заглянул в ванную, затем в платяной шкаф и ощупал висящий в нем единственный костюм. Ингрем наклонился над открытым чемоданом на подставке в изножье кровати и протянул руку к его содержимому.
— Не трогать, — приказал второй полицейский.
— Какого черта? Я только хотел надеть брюки.
— Успеется. А пока стой, где стоишь.
Тот, кто проверял ванную и шкаф, подошел и умело перебрал содержимое чемодана.
— О'кей, — разрешил он.
Ингрем достал пару серых легких брюк и начал натягивать их на себя. Детективы заметили шрамы. Один открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но взглянул на бесстрастное лицо здоровяка и передумал.
— Кто вы такие, — спросил Ингрем, — и чего от меня хотите?
Ответил тот, который стоял у входа:
— Я — детектив, сержант Шмидт из полиции Майами.
Это был смуглый, ладно скроенный мужчина лет тридцати, одетый в аккуратный легкий костюм с белой рубашкой и державшийся деловито и уверенно. Он кивнул в сторону второго:
— А это Артур Квин. Вы, кажется, из Пуэрто-Рико, я не ошибаюсь?
— Более или менее, — ответил Ингрем.
— Что вы хотите этим сказать? Так, по крайней мере, указано в регистрационной книге отеля.
— Я жил в Сан-Хуане последние три года.
— А чем вы занимаетесь?
— Я ремонтировал яхты. У меня с компаньонами была маленькая верфь и судоподъемный эллинг.
— И сейчас этим занимаетесь?
— Уже нет, произошел сильный пожар. Напарник погиб в огне, а его вдова решила выйти из дела, так что мы распродали все, что осталось.
— Что вы делаете в Майами?
— Ищу судно.
— Хотите купить?
— Вот именно. А что, это возбраняется? Шмидт проигнорировал вопрос.
— Вы зарегистрировались в этом отеле пятнадцать дней назад, но последние восемь дней отсутствовали. Где вы были?
— В Нассау, Тампе и в Ки-Уэсте.
— Когда вы были в Ки-Уэсте? — спросил Квин.
Это был худой узколицый седеющий человек с холодным взглядом. Он скорее похож на служащего банка, чем на копа, подумал Ингрем.
— В воскресенье, — ответил он, — неделю назад.
Полицейские обменялись взглядами.
— Вы приехали туда, чтобы присмотреть судно? — спросил Квин. Ингрем кивнул:
— Яхту “Дракон”. А в чем дело? Квин улыбнулся, однако взгляд его нисколько не потеплел.
— Мы думали, вы в курсе.