Мир После Удара - Дина С. Гусейн-Заде

Мир После Удара

Дина С. Гусейн-Заде

Корректор Дарья Кушнева

Дизайнер обложки Jaleel Rathore

© Дина С. Гусейн-Заде, 2022

© Jaleel Rathore, дизайн обложки, 2022

Интервью 1. Чакос

«Мы встретились много позже. Она быстро подошла и обняла меня. Просто, без слов. В те времена все больше молчали, но её молчание почему-то для меня было другим. Наверное, и её мягкие объятия были тоже для меня другими. Так странно: с одной стороны показалось, что она совсем не изменилась, и всё-таки она была уже совсем другой. Другая, особенно если сравнивать с остальными из рода человеческого. Не знаю, сколько мы так стояли. В её руках я, казалось, потерялся во времени. И вот мы снова стоим друг напротив друга. Её глаза  цвета безграничного принятия, что всегда заставляли меня чувствовать себя грязным. Она меня ни о чём не спрашивает, не обвиняет  как будто не хочет лезть, мараться в этом дерьме, что творится у меня в душе. А может, просто вопросы излишни. Я первый не смог вынести этой чересчур нежной тишины и спросил, как она. А она мне: «Всё хорошо». Хорошо?! Представьте, именно эти слова она говорит, когда мы стоим в руинах города, в руинах всех наших жизней.

Понимаете, когда-то мы были вроде как парой. Правда, об этом я мало распространялся, потому что только начинал познавать жизнь, а она вечно всё как будто знала. Такое её проведение бесило и не прибавляло мне уверенности. Нет, ну серьёзно! Она была воистину несносна и беспощадна к моим взглядам на жизнь. Как же меня раздражало, когда она умничала! Как будто мне как маленькому ребенку объясняли элементарные вещи с претензией, мол, включи логику и попробуй догадаться сам. Никакому мужчине, если он не самый распоследний слизняк или не безумно влюбленный, не понравилось бы всё это. Не знаю, зачем она мне была нужна дома, как только не для того, чтобы там было хоть что-то живое, а не только мебель. И внешность её не казалась мне притягательной, и совершенно отсутствующее чувство юмора печалило.

Сейчас всё по-другому. Этот Удар многих поменял. Как будто все мы были кусками угля в вагонетке, и кого-то Удар раскрошил вдребезги, а в ком-то, на радость алхимикам, поменял структуру и превратил в алмаз. Вот и она была раньше своей тенью, а стала тем самым твёрдым драгоценным камнем, что умеет крошить всё остальное.

Помню, как с радужной пеной у рта распинался перед ней про наше светлое будущее: домик около леса, машина внедорожник, собака овчарка, двое детей. А она безучастно сидела на кресле, поджав ногу. А дослушав, только и сказала: «Этого не будет». Я разозлился, сказал, что она в меня не верит, и на хрен всё это тогда вообще. Много я тогда наговорил, и на все её попытки что-то ещё добавить, только сильнее поднимал голос и находил новые способы придираться, чтобы побольнее её задеть. Сейчас я понимаю, как был глуп и слаб в те годы. Впрочем, не могу сказать, стал ли я мудрее или сильнее, или только стал огранённым углём.

В ту ночь после нашего скандала, она спросила:

 Какой бы ты сделал выбор, если их было всего два: убить врага, но спасти своё тело или погибнуть, но спасти свою душу?

 Зачем тратить время на мысли того, что никогда не произойдёт?

 Ну а представь, что вдруг начнётся война!

 Я не хочу об этом думать. Мне, честно говоря, неприятно. Мы же не живём в столь экстремальных условиях, а потому можно думать о более высоком, а не о таких глупостях.

 Послушай, что-то грядёт. Я везде чувствую кровавые разводы грядущих разрушений.

Я удивлённо оглянулся на неё. Её глаза окрасились в цвет пламенеющего заката за окном.

 И чего ж я ничего не чувствую?

 Возможно, мало кто готов принять правду. Легче спрятаться в свою собственную тень, чем признать это. Надо бежать.

Я только буркнул ей, чтобы не говорила всякой ерунды и, если хочет, пусть бежит на все четыре стороны. А она ответила:

 Я не могу сейчас этого сделать одна. Но вместе мы сможем.

 Да?!  Преувеличенно заинтересованно ответил я.  В таком случае, куда мы побежим?

Она сказала, что в леса. Но какие к чёрту леса?! Она хотела бежать подальше от центра жизни  совершенно ополоумела, так я думал! И, помню, выпалил: «Поменьше читай всякой чепухи на заборах!». Забавно  не помню, чтобы она разозлилась в ответ. Помню, она всё только твердила свой бред про то, что у деревьев есть уши, а у стен есть голос. И что чтение  не такое уж бесполезное дело. Короче, она периодически пугала меня своим странным поведением.