Провожая ее в пансионат, я хранил молчание. И лишь когда стали прощаться, взял крепко за плечи и, глядя ей прямо в глаза, спросил:
Кто он тебе? Отвечай!
Любовник, ответила она, будто в лицо плюнула.
Вернувшись домой, я долго вышагивал из угла в угол своей сараюшки никак не мог успокоиться. А потом открыл КПК, и вновь начал писать да так яростно, словно хотел вывернуть себя наизнанку. Слова ложились гроздьями насыщенными, яркими, объемными, обличающими. Под утро я вдруг понял, что рассказ не об автостопе, а о любви и ответственности, о выборе и его последствиях. Там была девушка и дорога И еще что-то, что нельзя передать в двух словах, что читатель может только пережить вместе с автором. Девушка в рассказе совсем не походила на Ирину, поэтому я мог смело показать утром текст Аркадию Борисовичу.
С Куцего мы, как и договаривались, встретились в кафешке. Когда я пожимал ему руку, то вновь почувствовал себя Иудой, целующим Иисуса. Честно мне очень хотелось рассказать ему об отношениях с Ириной, и я даже начал:
Вчера, когда вы ушли
Но он мягко перебил:
Всему свое время, Игорь. Сейчас будет лучше, если мы посмотрим наконец, что вы пишете.
Уговаривать меня, не пришлось: дописанный ночью рассказ был, на мой взгляд, лучшим, что я создал в этой жизни, и мне хотелось, чтобы Мастер прочитал его. Рано утром я отыскал на берегу моря интернет-кафе (есть же чудики, которые в такую чудесную погоду сидят в Сети) и распечатал рассказ в двух экземплярах. Куцего открыл текст, пробежал глазами первую страницу и задумчиво уставился куда-то в потолок. Потом отложил текст в сторону.
Молодой человек, как вы считаете, что нужно для того, чтобы написать хороший рассказ?
Умение писать и жизненный опыт? предположил я.
Основанием для моего предположения был громадный объем прочитанной учебной литературы. Каждый второй писатель только и твердил о том, что слагаемые успеха опыт и мастерство, мастерство и опыт. Куцего же только поморщился.
Все это, конечно, важно, но не слишком. Михаил Юрьевич Лермонтов весьма в юном возрасте написал вещи, которые до сих пор считаются классикой русской литературы. При этом ни жизненного опыта у него не было, ни литературного мастерства. В то время в Российской империи вообще писательской школы как таковой не существовало, был один Пушкин, блиставший в салонах и творивший такое с языком, от чего современники приходили то ли в ужас, то ли в экстаз. И вот однажды в питерском салоне Хитрово-Фикельмон их пути пересеклись великого писателя Александра Сергеевича Пушкина и молодого корнета лейб-гвардии гусарского полка Миши Лермонтова
Они никогда не встречались! перебил я.
Полагаю, встречались, просто Лермонтов постарался забыть об этой встрече, а Пушкину рассказать о ней помешал Дантес. Впрочем, неважно, речь не об этом. Чтобы написать хороший рассказ, не нужен ни опыт, ни мастерство. Нужна единственная вещь. Фантазия.
Фантазия есть у многих, вздохнул я.
Не скажите! Управлять своими фантазиями может не каждый. Это адская работа, молодой человек. Вот пример, Куцего щелкнул пальцами. Когда я еще жил с первой женой, старший сынишка любил забегать ко мне в кабинет во время творческого процесса. Однажды он наблюдал, как я на протяжении получаса сидел на одном месте, прогоняя перед глазами структуру будущего текста, я тогда писал «Ось второго порядка», а потом тихо спросил: «Папка, ты что делаешь?» «Работаю», ответил я. «Ты не работаешь, ты в стену смотришь», тут же заявил ребенок. Так вот, умение «смотреть в стену» самое важное в нашей профессии. А если к этому добавить еще катализатор!
Катализатор? переспросил я. Вдохновение что ли?
Не совсем, мне показалось, что Куцего смутился. Поймите, стучать по клавиатуре не главное. Главное вот тут, писатель поднес палец ко лбу. Шекспир вообще не писал пьесы, он просто придумал сюжет и рассказал актерам как его сыграть. И о «Глобусе» узнала вся Европа. Придумайте новую историю, и даже если она будет написана языком третьеклассника, у нее есть будущее. Понадейтесь только на профессионализм, и вы всю жизнь будете писать одну публицистику. Без фантазии литература мертва. Любая, не только фантастика. Просто научитесь верить в свой вымысел, и читатель будет ваш.
Так просто? я не мог понять, обнадежил меня Куцего или разочаровал.