А ректор знает, что ты полукровка?
Нет еще, потупилась я. По документам я сирота, принятая в клан. Я хотела позже сказать, если бы вступительные экзамены сдала. Боялась, что меня и на порог не пустят.
Зря пустили Академия была бы целее. Еще и документы поддельные! он поскреб левую ладонь. Что ж, раз так, будем снимать твой пояс.
Э-э а зачем?
Затем, Лика, сказал он, убирая локоны с моей груди, что ты будешь моей любовницей.
Разве у вас их мало?
Хватает. Я не люблю спать один. Но это дело принципа. Если я чего-то хочу, я это всегда получаю.
Гад самодовольный!
Попробуйте снять, я скрестила руки на груди, заодно прикрывшись. Чем больше он провозится, тем быстрее подействует яд. Раз вы не знаете, что пояса целомудрия, данные богиней Лойт, может снять только любовь? Причем, взаимная. А в нашем с вами случае это абсолютно исключено.
Принц хмыкнул и пошел на штурм. Но быстро проклял всё и вся, особенно великую богиню любви, покровительницу дев Лойт, перепробовал заклинания, едва не удушив нас обоих, когда шелк простыни расплавился и затлел матрац. А когда принц умаялся и сник, на него напала чесотка, и он обнаружил, что весь стал, как мой поясок розово-желтенький в зеленую крапинку.
Это еще что за дрянь? простонало высочество.
А я предупреждала, что пояс заразен. Это месть Лойт насильникам. Богиня тоже надевает на них пояс целомудрия. Принудительный. Увы, завтра вам будет совсем не до любви: вы покроетесь незаживающими язвами, если не принять противоядие.
Значит, пояс отравлен? Почему же на твоей коже ничего нет?
Как змею не отравить ее собственным ядом, так и пояс безопасен для той, кого защищает.
И какое же противоядие?
Верните меня в Академию, я тут же вспомнила, что из-за этой заразы осталась без обуви, а как возвращаться босоногой? Засмеют! Все годы учебы будут ржать эти демоны. И еще верните мне мои туфельки, и вы его немедленно получите, ваше высочество. Принимать противоядие придется в течение пяти лет как минимум, пока гнев богини не пройдет, и она не снимет с вас это проклятие.
Дьяр поманил плававший у стены световой шар, рассмотрел свои руки внимательнее.
Что-то это мне напоминает. Где-то я уже такое видел.
Поднявшись с постели, он прошел к столу, разворошил стопку книг и, выбрав толстенный фолиант, начал перелистывать, то и дело почесываясь.
Нашел, поднял он взгляд потемневших глаз. Это яд змеи варрдх, а не гнев богини.
Да, не стала я отрицать. И что это меняет?
Дьяр захлопнул том.
А то, милая Лика, что тебя можно обвинить в покушении на мою жизнь.
Нельзя. Можно было бы, если бы я прокралась сюда тайком, если бы это я пыталась вас соблазнить, а не вы меня, и если бы я не предупредила вас об опасности.
Противоядие я добуду, но на это уйдет время Дьяр не обратил на мою реплику ни малейшего внимания. Хорошо, я верну тебя в Академию. Ты мне дашь противоядие. И, если пройдешь последнее испытание, будешь учиться. Но не надейся, что тебе сойдет все это с рук. И не рассказывай мне сказки о взаимной любви. Я найду способ снять твой пояс. До тех пор ты всегда будешь под присмотром. А после того, как я возьму тебя, можешь катиться в Хургову бездну, а можешь и задержаться в моей постели. Тебе понравится. Я всегда щедр к своим девушкам.
Я никогда не стану вашей девушкой.
На что спорим?
Глава 2. О демоническом коварстве и девичьей беззащитности
Невыспавшийся и злой наследный принц Дьяр это не просто сущий, а вездесущий кошмар Темного двора. На глаза ему не попадайся, ходи тенью по стеночке, а лучше совсем исчезни глядишь, и уцелеешь. Но в это утро, всему двору на диво, Дьяр и носа не высунул из своих покоев, хотя уже по всем щелям разнеслось, что драгоценный принц изволил встать, но сильно не в духе.
К несчастью, именно на это утро был назначены смотрины невест. Лучшие, прекраснейшие, умнейшие девушки Темного царства Тархареш и всех соседних полутемных государств, за исключением Серых Холмов, ждали уже два часа в приемном зале, не смея даже к стеночке прислониться.
Принц же сидел у себя в покоях босой, нечесаный, в восточном халате, накинутом на голое тело и небрежно завязанном витым шнуром с кистями и строгал кинжалом пятую за утро жертву подлокотник собственного кресла, обтесывая под корешок рога у резных клыкастых демонов. Четыре безнадежно испорченных кресла уже изображали в углу братский курган.