Виталий Друг-ой
Другая жизнь солдата
Пролог
Мы, "духи", как называли только что прибывших в армейскую учебку новобранцев, сидели на деревянной лавочке в курилке, как к нам подсел "старичок", заканчивающий полугодичный курс.
Пацаны, на этой лавке неделю назад двух наших убили
Как так? спросил я
А вот так Колян положил карабин себе на колени и, видимо случайно, хотя кто его знает нажал курок. Того, кто слева от него пробило насквозь, а второму прямо в сердце.
Его посадили?
Отпустили до суда. У него папа большая шишка в Москве.
Уже потом мы узнали, что ему дали всего лишь пять лет условно.
Так началась моя другая жизнь жизнь солдата.
Глава 1. Учебка
Шёл 1985 год. Год, который для меня длился целую вечность. Студент, недавно окончивший первый курс Саратовского политеха- я вдруг попадаю под так называемый Андроповский призыв в армию. В военкомате, после медосмотра и собеседования, меня записали в ракетные войска в сержантскую учебку между Москвой и Ленинградом возле городка Руза, чему я очень обрадовался. Ведь друзей призвали кого в пограничники на Дальний восток, кого на три года в Морфлот, а кого и вообще воевать в Афганистане.
Везли нас из Саратова всю ночь на поезде в шумном набитом призывниками плацкартном вагоне. Лежачих мест не хватало, и я пристроился на третьей полке для багажа: жестковато, но всё же под утро задремал на пару часов.
В полку нас распределили по взводам. И тут мне тоже повезло: наш взвод был собран наполовину из студентов, к тому же Вовка Светличкин студент из Москвы, с которым мы познакомились по дороге в Рузу, тоже оказался в моём взводе. Но на этом всё моё везение и закончилось. Нам выдали форму, постригли наголо и повели в баню. В бане я поскользнулся, не упал, но сильно ободрал и порезал ногу о сломанную плитку. Ребята посоветовали приложить подорожник. Возможно всё бы и зажило, если бы это было в сухом Саратовском климате, а не в болотистых краях Рузы. Сержанту я ничего не сказал. Подумал: решит, что я симулянт. А на утренней трёхкилометровой пробежке я прибежал почти последним. Новые кирзовые сапоги обжигали рану. Хорошо ещё мой папа перед призывом научил меня правильно наматывать портянки на ногу. Так я терпел и бегал по утрам с раненой ногой дней пять. Сначала казалось боль притупилась, но потом вдруг понял, что рана стала гноиться и превращаться в глубокую дыру. Показал сержанту тому чуть плохо не стало при виде этой раны. Отправили меня в санчасть. Отлежался там неделю, а к принятию присяги уже почти всё зажило.
До принятия присяги оставалось совсем мало дней, а нужно было и текст присяги выучить, и научиться ходить чётким строевым шагом. И то, и другое давалось непросто, особенно зазубривание текста. По наследству от папы, у меня всю жизнь с самого рождения память сильно отличается от памяти большинства людей. Я легко запоминаю лица и картинки, но не могу запоминать стихи и тексты, имена и фамилии тоже плохо запоминаю. Текст присяги я заучивал по слову, по части предложения, потом по предложению. Читал сотни раз, очень переживал забыть текст и опозориться при всех. К тому же на присягу обещали приехать родители. С великим трудом я запомнил весь текст присяги. И какое же было моё разочарование, когда на самой церемонии выдали папку с этим текстом присяги и его нужно было просто прочитать.
Вообще, первые месяцы в учебке были серьёзным шоком для многих молодых солдат, и я не был исключением. Кормили очень плохо, а физические нагрузки были такие, от которых я, и так при небольшом своём весе в шестьдесят килограмм, сбросил ещё три килограмма за пару месяцев. В столовую шли строевым шагом, а если плохо шли, сержант поворачивал строй на стадион и гонял до тех пор, пока и кушать не оставалось сил. К тому же из-за потерянного времени на стадионе, уже через несколько минут обеда звучала команда: "Встать! Выходи строиться!". Солдаты злились, хватали, кто успевал, кусок хлеба, запихивали в карман и выходили из столовой. Вечером живот сводило от голода. От родителями привезённой еды у меня в кармане оставался зубчик чеснока. Хлеб я проглотил ещё вечером, а на ночном дежурстве уже растягивал этот маленький зубчик, чтобы как-то дотянуть до смены.
Нашему сержанту было всего девятнадцать лет, на год старше нас, до армии он учился в техучилище и студентов недолюбливал- "слишком умные". Он долгое время вынашивал дикую идею: поубавить наше "завышенное самомнение". На самом же деле он просто наслаждался собственной властью над людьми и ему доставляло удовольствие унизить именно студентов. Если одеваться и раздеваться утром при подъёме и вечером перед отбоем по десять, а то и двадцать раз мы, скрипя зубами, выдерживали, то на физической подготовке приходилось очень туго. Я не был спортсменом, но занимался борьбой дзюдо и самбо пару лет в школе и год в институте, мог подтянуться на турнике раз двенадцать, отжаться от земли раз сорок.