Не принято у оборотней вышвыривать своих на улицу Не люди, все же Все ж таки нелюди
Пришлось задействовать все ресурсы. Даже некоторые частные дома отдать под нужды приезжих.
Опять же еда, опресненная вода, лекарства Ррр
Идет! рыкнул вожак
Артар нехотя зашел в зал стриптиз-клуба своей обычной стремительной походкой.
И, даже не ткни Ренат в сцену пальцем, все равно бы залип. Сунул руки в карманы, прислонился к стене и замер весь превратился в наблюдение.
С первых минут стало ясно придется вспомнить, как выписывать «па» ногами.
Он уже проиграл Ренату. С первой минуты. С первого взгляда.
Но это сейчас занимало Артара в последнюю очередь. Как ни странно.
Главным сейчас стала она
Гибкая, стройная нэнги, казалась тут чем-то возмутительно-чужеродным. Словно ангел на празднике адских демонов.
Направленные на нее ушлыми ребятами из обслуги клуба лучи света искрились, ластились к гладкой, нежной коже. Скользили, пока женщина выделывала совершенно не привычные тут, грациозные, почти балетные «па». Это была гремучая, дикая смесь соблазнительности и невинности, от которой в голове мелькали пьяные, совершенно нелепые фантазии.
Стриптизерши вокруг казались грубой подтанцовкой. Хотя изо всех сил старались перетянуть канат внимания на себя. Надо отрабатывать то, за что им платили. Дабы посетители захлебывались от похоти, пускали слюни, как озабоченные дебилы.
Но куда им!
Высокая попка нэнги напрягалась, сжималась, когда та легко и непринужденно садилась на шпагат. А потом вдруг подскакивала, когда драконица ловко поднималась на ноги. Без помощи рук. Пышные, тяжелые груди зрелой женщины тоже вздрагивали, слегка подскакивали. Будто рвались наружу из плена белья и тонкой белой футболки с совершенно целомудренным передом и вызывающе голой спиной.
При этом синяя драконица улыбалась маленькими, нежными, как нераспустившийся бутон губами. И обводила зал взглядом с поволокой. Под таким таешь, словно мороженое. Стекаешь мозгами в ширинку и звереешь от плотского голода по женщине. По конкретной, этой самой чертовке!
Нэнги есть нэнги. Артар уже сталкивался с этими оборотницами. С детскими, кукольными личиками и формами, которые так и тянули на распущенность.
Но с этой точно было что-то не то. Не так Однозначно.
Потому, что Артар даже не услышал, как Ренат что-то спросил. Бета и старый друг потряс за плечо, и шепнул в ухо:
Ну что? Вау? А?
Только после этого альфа вздрогнул и немного очухался.
Мать твою! Как будто оглушила! Ошарашила! Одурманила наркотиком.
Артар обернулся на Рената и громкая, быстрая песня рубанула по ушам оборотня. Даже странно, что прежде альфа ее не слышал. Не слышал ведь, мать твою!
Следом в носу засвербел запах сильного алкоголя. А потом догнали медведя и тошнотворные запахи: пота, похоти, во всех ее видах и формах, какой-то пережаренной еды и смешанного с потом парфюма.
Артар поморщился и потер переносицу.
Бросил быстрый взгляд на сцену. И все вновь исчезло.
Розоватый туманный свет, выпущенный работником сцены, окутал нэнги. Облизал, словно изнывающий от жары турист палочку с замороженным фруктовым соком.
Ее глянцевая кожа теперь казалась еще более гладкой, а изящный изгиб голой спины еще более незащищенным
В ней сочетались уязвимая хрупкость, что вызывала одно лишь желание защитить, заслонить своим телом от любых бед и неоново-яркая сексуальность, которая тоже вызывала одно лишь желание Только уже совершенно другое.
Артар это очень хорошо на себе прочувствовал. И даже проанализировал бы, если бы вся кровь не стекла из головы совершенно в другое место. Вызывая ощутимый дискомфорт. Потому что обычно в таком состоянии Артар уже был без одежды И в куда более уединенном месте
Нэнги вдруг окинула взглядом помещение еще раз и словно прожгла дыру в груди медведя. Будто помогала выпустить сердце Артара на волю. Оно так колотилось, будто вот-вот выдернет ребра с корнем
И плюхнется под ноги нэнги.
И ведь Артар прекрасно понимал, что нэнги совершенно не видит «публику». Свет слепит тех, кто на сцене, чтобы не отвлекались, не сбивались с ритма, не думали о том, кто и как на них реагирует
Но взгляд этой чертовки все равно пришпиливал к месту. Словно копье, что пронзило грудь и тело насквозь.
И Артар, который уже сотни лет не исполнял чужие приказы, послушно замер возле стены. Вербер, который никогда в жизни ничего не боялся, испугался, что сморгнет и видение исчезнет.