Лейтенант резко останавливается Васильев едва не втыкается ему в спину.
Что?
Лейтенант присаживается на корточки и переворачивает очередное тело. Светит фонарем. Потом лейтенант смотрит вверх, на Васильева, и говорит:
Видите, товарищ адмирал?
Васильев смотрит и невольно отшатывается.
Молодой безусый матрос из какой-то русской глубинки. Русые волосы в мазуте. Адмирал чувствует дурноту: матрос уже семь лет как мертв, но у него розовое лицо с легким румянцем и никаких следов тления.
Он выглядит спящим.
146 дней доПодводникам положены жратва от пуза и кино пять раз в неделю. А еще им положено отвечать на идиотские вопросы начальства.
Объясните мне, мать вашу, как можно погнуть перископ?!
Легко, отвечает командир.
Григорьев, наделенный сверхчеловеческим чутьем, делает шаг назад и оказывается за колонной. Это перископ в походном положении. Отсюда старшина все видит и слышит или ничего не видит и не слышит, в зависимости от того, как повернется ситуация. Судя по напряженным спинам акустика и радиста, они пришли к такому же решению.
Так, говорит Васильев и смотрит на капитана Меркулова. Старшину он не замечает.
Я понимаю, ядовито продолжает адмирал, что вам перископ погнуть нефиг делать, товарищ каперанг. Но мне все же хотелось бы знать, как вы это провернули?
Очень просто, говорит Меркулов невозмутимо. Потом объясняет товарищу адмиралу, что наши конструкторы, как обычно, перестарались. Заложенные два реактора (вместо одного, как у американцев на «Наутилусе») дают избыточную мощность, и лодка вместо расчетных 25 узлов подводного хода на мощности реактора 80 % выжимает все 32.
Разве это плохо? говорит Васильев.
У вас есть автомобиль, товарищ адмирал?
Васильев выражает вежливое недоумение: почему у представителя штаба флота, заслуженного подводника, члена партии с тысяча девятьсот тридцать девятого года, не должно быть автомобиля?
Представьте, товарищ адмирал флота, говорит Меркулов, стоите вы на переезде, и тут слева приближается гул, который переходит в рев, свист и грохот, а потом мимо вас на скорости шестьдесят километров в час проносится черная «дура» длиной в стадион и массой под четыре тыщи тонн.
Старшина Григорьев стремительно опупевает, но изображает невидимку. Этот спектакль покруче любого кино, и ему не хотелось бы лишиться места в первых рядах.
Представили, товарищ адмирал? спрашивает каперанг Меркулов. Васильев молчит, видимо, у него не такое живое воображение. «Ночевала тучка золотая, некстати вспоминает старшина, на груди утеса-великана».
На чело утеса-великана наплывает что-то явно тяжелее тучки. Такой грозовой фронт, что адмирал выглядит черным, как угнетенные жители колониальной Африки.
Имеете в виду вашу лодку? говорит адмирал наконец. Он уже произвел в уме нехитрые подсчеты, и все складывается: скорость тридцать узлов, длина больше ста метров и соответствующее водоизмещение. Не надо быть Эйнштейном, чтобы угадать в черной «дуре» лодку проекта 627.
Имею в виду товарный поезд, товарищ адмирал флота. А теперь представьте, что ваша «Победа» высунула морду на рельсы Вот поэтому перископ и погнули, заканчивает Меркулов.
Даже школьного образования Григорьева достаточно, чтобы понять какой-то логической сцепки тут не хватает. И тем более понимает это адмирал Васильев, у которого за плечами военно-морская академия. И вообще, этот каперанг его достал.
Не понял, говорит адмирал сухо.
Вода, объясняет Меркулов. Поверхность. Я приказал поднять перископ, чтобы не идти вслепую. А удар на скорости оказался очень сильным, его и согнуло Потом еле выпрямили, чтобы погрузиться. Эх, надо было делать запасной, как у американцев.
Каперанг говорит про «Наутилус» первую подводную лодку с атомным реактором. Американцы успели раньше, еще в пятьдесят пятом. В том же году вышло постановление Правительства о создании советской субмарины с ядерным двигателем. Но только сейчас, спустя четыре года, «К3» вышла на ходовые испытания. Первый советский атомоход.
Кстати, у «Наутилуса» действительно два перископа.
Зато можно сказать, что у Меркулова единственный профессиональный экипаж на весь Союз. Несколько лет подготовки сначала на берегу, при Обнинской атомной станции, потом на макете лодки, а дальше на живой «К3», на стапелях и в море. И никаких сменных призывов. Впервые на флоте весь экипаж набран по контракту одни сверхсрочники и опытные матросы. Меркулов костьми лег, но выбил.