Это еще надо посмотреть, наши ли?
Я не знаю, я
Не сдержался я, короче. Если бы безопасники не подскочили не знаю, что было бы. Запомнились только испуганные глаза Крис вот теперь она испугалась. По-настоящему.
Запомни, са, выговаривая каждое слово, сказал я, если дети не наши, то это значит только одно они не твои. Чем иметь такую мать, лучше совсем не иметь никакую
У машины начальник смены охраны, молодой парень по имени Витя, бывший «сириец» вежливо, но твердо забрал у меня ключи.
Я поведу сказал он куда едем?
Куда
Давай, на Баранова.
Понял.
Обернувшись, я заметил, как один из охранников помогает Крис сесть в машину. Он ее и отвезет домой. Сама она не доедет.
Вот так вот мы и живем. Я, она и охрана.
А иначе не получается.
Я верующий.
Я понимаю, что я плохой христианин, что я грешу и продолжаю грешить, и вряд ли после смерти меня ждет что-то хорошее. Но я все равно прихожу сюда, когда мне плохо, или когда я в гневе в эту единственную церковь в городе на Баранова, которую не закрыли и не снесли даже во время советской власти.
Я понял, что это нужно не когда я понял, что натворили мы, центровые. Хотя натворили мы многое но я не верю в коллективную вину, вина у каждого своя. Как и покаяние. Виноваты не мы, виноват прежде всего, я. И только когда ты поймешь, что виноват именно ты только тогда ты сможешь покаяться и Господь примет это покаяние. Без осознания именно своей вины покаяния не бывает.
А второе что я понял я многое натворил в своей жизни и в своей семье. И в этом я виноват не меньше. В моей жизни было слишком много дурных примеров и слишком мало духовного руководства и именно потому я выбрал разрушительный и антихристианский путь и в жизни и в семье. И теперь пожинаю плоды всего этого.
Служба уже закончилась, я прошел знакомым путем, постучал в дверь. Услышал «открыто», зашел. Там был отец Макарий, настоятель. Он что-то читал, но отложил книгу, и теперь смотрел на меня.
Я я ударил Кристину. Сильно ударил сказал я
Расскажешь?
Я рассказал. Все как было. Отец Макарий выслушал, не перебивая. Потом спросил:
Зачем же ты ее ударил?
Это непросто.
Но раз ты сделал, ты можешь и рассказать.
Рассказать она сказала о том, что дети может быть и не наши. Это оскорбление для меня. Она пыталась меня оскорбить.
Она оскорбила, поправил отец Макарий
Да, согласился я, оскорбила
А если выяснится, что это так и есть? Они перестанут быть твоими?
Да нет, конечно, сказал я, у меня и нет никого, кроме них.
Это сродни эгоизму. Ты любишь их, потому что у тебя
Да согласился я наверное. Но дело не только в этом. Я люблю их за то, что они лучше нас с Кристиной. Умнее нас. Они не повторят наш путь, наши глупости. За это я их тоже люблю
Как сказал о. Макарий покаяние это не конец процесса. Это его начало. Ведь как говорит священник иди, и больше не греши.
А это не так то просто не грешить. Но можно хотя бы пытаться. Это тоже зачтется.
Из церкви я поехал на загородную базу ФК «Металл Белогорье».
Как все началось с футболом? Довольно банально попросили помочь футбольному клубу и загибающейся от недофинансирования СДЮШОР советского еще разлива. Типа, социальная нагрузка на бизнес. Но там были и областные бабки, которые выделялись каждый год просто потому что должны выделяться. Я взялся. Конечно, там воровали. Клуб это ведь великолепная кормушка для всех. Можно родственников устроить. Можно деньги списать на зарплаты футболистам. У нас ведь уже тогда была небедная область. Деньги выделялись, результат ноль, и тому были основания. Потом до многих дошло что выражения «с руками оторву» и «ноги переломаю» это не идиомы. Как только до людей это дошло, так любители мелко поворовать и всякая прижившаяся шваль из клуба массово уволилась, а результаты начали появляться.
А потом до меня дошло: футбол это не просто игра. Это свой мир со своими законами, куда можно уйти, когда нет сил жить в мире этом. И его намного проще исправить чем наш, большой мир который исправить нельзя. Футбол это не просто мяч пинать, это способ нарисовать город и область на карте. Кто знал Лестер до того как там появился клуб, играющий в Английской Премьер-Лиге?
А еще до меня дошло что наш чемпионат столь слаб, что вырваться на самый верх, если не воровать, а работать и вкладываться посильная задача, даже для нашего Белогорья.