ВСТРЕЧА НА ЛЕСОПОВАЛЕ
Глеб Кузьмин по кличке Таган отбывал свой срок в лесном посёлке Бурелом, и в то время у него были ещё обе ноги. Мало того Глеб имел влияние на многих заключённых, так как был коронован ворами в законника. Имея большой авторитет на зоне, он имел и неограниченные возможности в своём кругу. Но вёл себя скромно и на облака залезать не собирался. Ему места хватало и на этой грешной земле, где он презирал администрацию и продажных сук, которые всячески подпевали администрации и безбожно стучали не только на воров, но и мужиков. Воры всегда держались особняком и случайных людей к себе не подпускали. В конце зимы на делянке Глеб и увидит знакомое лицо, трелевавшее лес на лошади. В рваном бушлате подвязанным на пояснице куском проволоки и уши на кургузой шапке с облезлыми завязками, перетянутыми на подбородке, не могли изменить внешность Нильса. Глеб без труда признал Феликса, в детстве избалованного барчука и после войны городского щёголя. Глеб сидел в кругу воров около костра:
Феликс, окрикнул его Таган. Ты как сюда попал? Нильс подошёл к костру и, вглядевшись в лицо Тагана, бросился, полу согнувшись около него в подобострастной позе. Чуть не целуя, он принялся радостно трясти пропахшие костром руки своего соседа и одноклассника. Такое приветствие Тагана немного смутило:
Но, но Феликс, осёк его Таган, ты ещё целоваться начни. Раньше ты, такой любовью ко мне не проникался. Здесь не церковь, не принято приветствовать подобным образом даже закадычных друзей. А ты, как я помню, мне и приятелем не был, хоть и приходилось мне сидеть в классе с тобой за одной партой. Ты был барчуком, до той поры, пока не посадили твоего деда и отца. А после войны ты вообще зажрался, на драной козе не подъедешь. Феликс, не выпрямляясь и держась одной рукой за поясницу, сделал недоумённый вид:
Глеб, как же так, мы же с тобой здесь оказались на чужбине далеко от дома. Негоже нам чураться друг от друга. Врагами мы с тобой никогда не были. А если у тебя и остались какие то детские обиды на меня, то их давно надо забыть. Два года тюремной жизни заставили пересмотреть мой характер и взгляды на жизнь! Правда, вот поясницу я свою подсадил, разогнуться не могу. Из тюрьмы возили на работу на каменный карьер, буты рубать. Это настоящая каторга была. Здесь тоже несладко, но всё-таки воздух лечебный, для моих лёгких самый раз. Феликс, склонился перед костром и, сбросив с себя тонкие, неоднократно штопанные, тонкие с двумя пальцами тряпичные рукавицы. Его пальцы были скрючены от мороза и почти не шевелились. Он протянул свои окоченевшие кисти рук к потрескивающему дровами огню и обвёл взглядом всех зеков около костра. И как бы оправдываясь, ни перед своим земляком Глебом, а перед ними жалобно произнёс:
Я ведь почему был необщительный, чахотка у меня тогда была, да и на русском языке не особо прилично разговаривал. Постарше стал, осилил русский язык, а в войну управу я нашёл на свою чахотку, благодаря супруге Зое. Понимаешь, выходила она меня козьим молоком с мёдом и с тех пор эта ненавистная болячка, редко меня беспокоит. Лёгкие почти чистыми стали!
Чистые лёгкие это ещё не говорит, что у тебя вся душа такая, сказал скуластый молодой мужчина по кличке, Барс. Ты скажи лучше нам, какой масти будешь и в каком бараке живёшь? Может, тебе вообще не положено подходить к воровскому костру. Ты знаешь, как напряжена зона. Сук и чертей развелось, как собак нерезаных. Возможно, ты тоже из этой стаи? Больно вид у тебя позорный.
Нет, нет, напугавшись грозного вида Барса, протянул Феликс, я не при делах. Меня только вчера привезли и ни к кому я не отношусь. Сами поймите, куда я полезу, не зная броду? Вот осмотрюсь, а там видно будет, но хотелось бы быть рядом с Глебом. Всё таки родственная душа отыскалась в такой глуши. Плохо, что меня бросили в третий барак, посетовал он, молва о нём грязная идёт.
По базару вроде ты толковый мужик, но смотри не испортись в третьем бараке, его птичником называют, где обитают два самых главных петуха Кочубей и Джамбул, сказал всё тот же Барс, изобразив из пальцев петушиный гребешок. Мне до них нет никакого дела, я сам по себе, сказал Феликс, всё-таки в тюрьме я прошёл неплохие, я бы сказал поучительные университеты. Знаю, как себя вести. Сидел немного в одной камере с Часовщиком и Молитвой. Было, от кого жизнь арестантскую понять. Таган саркастически улыбнулся и, помешав в костре палкой, выкинул к ногам Феликса две печёные картофелины и луковицу: