Вот так и вышло, что двенадцатилетняя Василиса Свиридова стала частью этих инвестиций. Была ли она из малоимущей семьи? Безусловно! Василисина маменька работала в деревенской библиотеке. Какое уж тут имущество от такой работы? Имени папеньки в Василисиной анкете и вовсе не значилось. Получалось, что девочка из неполной, малообеспеченной семьи. Была ли она талантлива? На взгляд Мирославы, была! Она рисовала. И это были не какие-то подростковые каляки-маляки, которые с большой натяжкой и лишь под определенным углом зрения сошли бы за примитивизм или абстракционизм. Это были взрослые, совершенно самодостаточные картины. Хотите стремительные карандашные наброски! Хотите нежнейшая акварель. А хотите портрет с фотографической точностью. И везде эта искра гениальности. Один раз увидишь, не забудешь уже никогда. У Мирославы было уже две картины Василисы, и она думала, что когда-нибудь они станут прекрасными инвестициями в не менее прекрасное и безбедное будущее.
Поскольку девочка была из местных, то не было никакой необходимости в ее постоянном проживании в Горисветово. Так, полупансион с двухразовым питанием, формой с вышитым золотом гербом, продвинутой школьной программой, похвастаться которой могли далеко не все столичные гимназии, и индивидуальными занятиями живописью, графикой, композицией, скульптурой и историей искусств. Учителя приезжали в усадьбу несколько раз в неделю специально ради Василисы. Впрочем, в этом как раз не было ничего удивительного. Школа практиковала и пропагандировала индивидуальный подход к каждому из своих воспитанников. Помимо перечисленных плюшек имелся и еще один существенный бонус. Василиса получала стипендию, которая в несколько раз превышала зарплату ее маменьки. Как маменька распоряжалась этими деньгами, Мирославе было наплевать, ее больше заботило то, что происходило с воспитанниками в стенах школы. А теперь вот оказывается, что и происходящее за стенами тоже в сфере ее интересов и ответственности
За спиной громыхнуло, скрипнуло, послышался тяжкий вздох. Это вернулась отправленная с распоряжениями Лисапета. Комплекция у этой дамы была такой, что двигалась и существовала она очень громко. Наверное, специально для того, чтобы воспитанники успевали замести следы своих мелких детских преступлений задолго до появления старшей воспитательницы.
Мирослава тоже вздохнула, обернулась.
Лизавета Петровна, ну что? спросила она своим специальным официальным тоном. Таким тоном она разговаривала почти со всеми обитателями школы. Вынужденная мера, как сказала бы ее бабушка. Слишком молода, чтобы внушать доверие. Слишком красива, чтобы внушать симпатию. Остается давить авторитетом и вот этим своим официальным тоном.
В школе ее нет, Мирослава! Отдуваясь и обмахиваясь картонной папкой с надписью «Дело», сообщила Лисапета. Эта во всех отношениях выдающаяся дама упрямо отказывалась называть Мирославу по имени отчеству.
Сергеевна, сказала Мирослава мягко, но с намеком на угрозу в голосе. Мирослава Сергеевна, будьте так любезны.
Лисапета снова вздохнула, кивнула.
Нет ни в учебных классах, ни в мастерской, ни на конюшне, ни вообще на территории, пробасила она. Я отправила спортсменов, чтобы прочесали парк.
Мирослава раздраженно покачала головой. Спортсменами Лисапета называла четверых великовозрастных балбесов из золотой молодежи. Спорт их был так же красив, бесполезен и дорог, как и они сами. Большой теннис это тебе не шахматы! Это тебе корты, ракетки, форма! Это тебе тренер, выписанный аж из самой Москвы. И в перспективе поездки на зарубежные турниры. Спортсмены были проектом инвесторов, а не Минобра, поэтому кроме регулярных немалых пожертвований ничего в копилку школы не приносили. Зато были постоянным источником Мирославиной головной боли, умели влипать в неприятности, поэтому требовали неусыпного контроля. И вот Лисапета отправила их на поиски Василисы Свиридовой!
Нашли, кого отправить, Лизавета Петровна, процедила Мирослава сквозь сжатые зубы.
Кто под руку попался, того и отправила, проворчала Лисапета. А что мне, по-вашему, раздвоиться?
По-моему, вам следует лучше выполнять свои профессиональные обязанности, отчеканила Мирослава и, предотвращая возможные возражения, махнула рукой.
Лисапета намек поняла. Она была упрямой теткой, но четко знала, за какую черту заступать не стоит, умудрялась балансировать на самой грани.