Первая удачно вышла замуж за блистательного лорда Сияющего, а вторая Судьба второй была в своем роде незавидна. Кому, скажите, нужна в женах девушка, у которой магические потоки перекрыты полностью? Всем нужны наследники, всем нужны наследницы, да только с даром. А какой дар может передать детям такая мать? Верно, никакого.
Безусловно, бывали случаи, и не такие уж редкие, когда у детей проявлялся дар отца. Но был он значительно слабее.
Так что пришлось Квини делать вид, что замужество ей совершенно не интересно. И кинулась девушка получать образование в области теоретической магии. А что? Теоретики занимали довольно почетное место в Лотании. Практиков и так хватало.
Случилось так, что засиделась девушка над фолиантами у своего магического руководителя за полночь. Пора бы и домой. Она растерла слезящиеся глаза руками, зевнула и стала собирать материал, дабы наутро засеть за него как следует.
Надо сказать, что Квини была достаточно хороша собой и привлекала внимание мужчин. Но что ей до их внимания, когда замуж-то не брали?
Правда, на нее заглядывалась пара теоретиков с отделения, но ведь, засранцы, в жены тоже предпочитали магинь!
Засада.
Квини тяжко вздохнула, забрала тяжеленный фолиант и отправилась восвояси.
Но не успела она выйти за пределы дома, как услышала:
Нет! У меня получится. У меня получится! чей-то голос повторял и повторял, Я докажу ему!
Квини осторожно выглянула из-за угла, и увидела мальчишку лет двенадцати, который упорно делал пассы руками и что-то бормотал в перерывах.
Он был весь мокрый от напряжения.
Это ведь сын наставника? подумала девушка. Точно, он. Говорят, у него с магией Перемещения проблемы. Она вздохнула, и, не желая мешать страдальцу, пошла себе потихоньку. Однако далеко уйти ей не удалось.
У паршивца получилось. Один-единственный раз, после чего магия опять заснула глубоким сном, и очнулась только в двадцать лет.
А наша леди Квинния, будущий маг-теоретик, отправилась в неизвестность.
Неизвестность встретила девушку приятным шумом могучих деревьев и запахом, от которого сразу закружилась голова. Квини свалилась на что-то мягкое и довольно упругое. Это упругое под ней издало низкий звук, похожий на тарахтенье повозки по булыжной мостовой, и дернулось.
Квини с испугу подскочила, и откатилась подальше. Существо, а это явно было существо, задвигалось, и перевернулось на бок. Через мгновенье оно открыло рот, что-то сказало, и голова у Квини закружилась еще сильнее.
Девушка крутила головой во все стороны, совершенно не понимая где она. Вот что с ней случилось, это она понимала. К великому своему сожалению. Ибо понимание это было невыносимо.
Невыносимо настолько, что она даже забыла о существе рядом с ней, которое, слава Сияющей, заснуло, кажется. По крайней мере, никакого движения с его стороны не чувствовалось.
Квини даже зашипела сквозь стиснутые зубы:
Ах ты ж маленький поганец Ах ты ж маг недоделанный
Конечно, такие выражения в устах молодой девушки никуда не годились, но, как мы знаем, Квини была существом бойким и за словом в карман не лезла, никогда.
Тут она почувствовала, что ее желудок того и гляди вывернется наизнанку. Этот запах!
Пахло на редкость отвратительно. Запах был резкий, сладковатый, и, к сожалению, знакомый. Пару раз леди Квини случилось отравиться, поэтому ей сложно было его с чем-то спутать.
Девушка быстро отошла как можно дальше от его источника, да только источник этот, казалось, был везде.
Сияющая Мать Это Это совершенно невозможно и бедняжку стошнило в свою очередь.
Квини отерла губы платочком, который, вот счастье, оказался в карманчике платья, и ей ощутимо полегчало. Нет, запах никуда не делся. Он так и витал в воздухе. Но теперь ей был ясен его источник. Им являлось это существо. Существо, которое, казалось, заворочалось и начало подавать звуки.
Невнятные звуки перешли в довольно отчетливые, но Квини все одно разобрать их не могла.
Она настороженно смотрела в сторону существа, а сама старательно продвигалась как можно дальше от него.
Как говорится, береженого и Сияющая Мать бережет, подумала девушка, поглядывая в сторону источника неприятного запаха.
Источник же наконец с трудом принял сидячее положение, охнул, хорошо, от души матернулся и вытащил из-под органа, не упоминаемым в приличном обществе, тяжеленный фолиант. Тот самый, что несла домой наша Квини.