Светочи Тьмы - Татьяна Владимировна Корсакова

Татьяна Корсакова

Светочи Тьмы

Самохин отпустил Мирославу и Фроста только на рассвете. Отпустить отпустил, но взял обещание, что никто из них не будет покидать Горисветово без его ведома. А в Свечную башню их больше не пустили. Мирослава порывалась вслед за Самохиным подняться на смотровую площадку, но он отмахнулся от нее, как от малого ребенка.

 Лестница в аварийном состоянии, Мирослава Сергеевна. Хватит мне и одного трупа.

Получилось резко, даже грубо, но она понимала, что это не со зла, что это такое весьма специфическое проявление заботы, поэтому не стала ни настаивать, ни обижаться.

Они с Фростом молча брели по утопающей в тумане парковой дорожке. Наверное, им нужно было поговорить, обсудить все, что с ними случилось. И этой ночью, и тринадцать лет назад. Но у Мирославы не хватило силы духа, начать этот разговор. Да и что она могла сказать, если воспоминания ее до сих пор обрывочны, а чувства обострены до предела?! И этими своими обостренными чувствами она понимала, что Фрост злится. Может быть злится, а может обижен. И это она причина его злости и обиды. Может быть, не она нынешняя, но вполне возможно, она прежняя. Ее хватило только на один невинный вопрос:

 Ты уедешь к себе?

Он ответил не сразу. Наверное, даже не расслышал того, что она сказала. Мирослава уже решила, что не станет переспрашивать, когда Фрост заговорил:

 Я пока останусь в Горисветово. У меня здесь есть апартаменты.

 Апартаменты?..

 Комната в административном крыле. Мы с тобой соседи, Мирослава. Почти как тринадцать лет назад.

Тринадцать лет назад? Это было странно и мало походило на правду. Тринадцать лет назад была жива ее бабуля. Тринадцать лет назад она ночевала дома. Она дома, а он где? Как вообще он оказался в Горисветово тем летом? Это был безопасный вопрос, и она спросила.

 Откуда ты, Фрост?  Не повернулся язык назвать его Артемом. Может быть потому, что она всего лишь догадалась, кто он такой. Догадалась, но не вспомнила.  Как ты попал в лагерь? Вот что я имею в виду.

Он точно не был деревенским. Деревенских она знала. Галу, например. А от Артёма Морозова не осталось следа ни в ее памяти, ни в ее жизни.

 Из Перми.  Он усмехнулся какой-то горькой усмешкой.  У родителей тут поблизости была дача.

Мирослава знала этот дачный поселок. Именно там пару лет назад построил свой загородный дом Всеволод Мстиславович. Хорошее место, считай, элитное.

 Это было наше первое лето за городом. Я вообще-то не планировал никакого лагеря, но получилось так, что мой пермский преподаватель музыки узнал про Горисветово и составил мне протекцию. Собственно, это он уговорил Исаака Моисеевича позаниматься со мной. Вот так удачно все получилось.

Да уж, удачнее не придумаешь.

 Если ты жил с родителями на даче, то как ты мог быть моим соседом?

Спросить нужно было не это, спросить нужно было о том, что стало с его мечтой, но Мирослава не решилась. Или в глубине души уже сама все поняла про мечту? Это место убивало не только людей. Это место убивало еще и надежды. А он, прежде чем ответить, посмотрел на нее долгим недоуменным взглядом, словно она спросила что-то глупое.

 Нас с тобой оставили в лагере на одну ночь, Мира,  наконец сказал он.

 Какую ночь?..

 Ту ночь, когда мы с тобой нашли в башне Леху,  сказал он и ускорил шаг, давая понять, что разговор окончен.

Разговор окончен, вот только она ничего не поняла. Или, вернее сказать, не вспомнила

 Один вопрос!  Не из тех она, кто сдается так просто.  Фрост?..

Он обернулся, посмотрел на нее в упор равнодушным, ничего не выражающим взглядом.

 Что было потом?

 Ты в самом деле не помнишь, Мира?  Взгляд его сделался сначала изумленным, а потом растерянным.

 Я не помню почти ничего,  отчеканила она.  Я не помню, но мне важно знать, что случилось потом.

 С кем?

Это был странный вопрос, настолько странный, что теперь растерялась уже сама Мирослава.

 Со мной. Что потом случилось со мной, Артем?

 Можешь звать меня Фростом, так будет проще.

 Хорошо,  она кивнула.  Так что случилось со мной, Фрост?

Какое-то время он просто молча на нее смотрел, а потом сказал:

 Я не знаю, Мирослава. Это был мой последний день в лагере. Родители забрали меня в Пермь.

Вот так, его забрали из лагеря, а на нее напал Свечной человек. Разошлись пути-дорожки

Она больше ничего не стала спрашивать. Было очевидно, что ему неприятно вспоминать о случившемся тем летом. Ему было неприятно, а сама она просто не могла вспомнить. Такие дела