Когда над моей головой вдруг раздается сухой раскат грома, я вздрагиваю и сбиваюсь с полета.
Непростительный просчет для ангела из Святой Стражи, вообще-то.
Потому что из-за потери концентрации одно из двух моих крыльев тут же сводит резкой судорогой, и оно вдруг исчезает. Совсем.
Не сомневайся в промысле Небес, Агата
А я усомнилась.
И я падаю.
Вниз.
В Лимбе не умирают, второй раз не умрешь.
Несмотря на это, с землей мне встречаться больно
2. Вкус чужой боли
Я прихожу в себя от боли. Жжет затылок, спина пылает, будто ее секли плетьми три часа кряду. Откуда я вообще знаю, как секут плетьми? Ой, да без понятия. Но сравнение подобралось вот такое.
Я не сразу осознаю, что могу шевелиться, кажется, что эта боль меня парализует, ослабляет. Надо мной едва-едва голубое небо и слепящее, режущее глаза белое солнце.
В этом небе я летела, под этим небом не удержала внимание на тяжести крыла. Оно рассеялось, и я рухнула вниз. Паршивый из меня Страж Полей, что бы там ни говорил Джон.
Одно мое крыло не рассеявшееся неловко изогнулось под моей спиной. Судя по острой боли сломано. Хотя падение смягчило. Ударься я головой, было бы хуже
Святоша, тихо хрипит кто-то из-под моей спины, я чую, что ты очнулась, слезь с меня, будь добра.
Твою же любимую мамочку, Агата! Ты на кого-то упала!
Собираю себя в кулак, отрешаюсь от боли, скатываюсь на землю.
Подо мной крест. К таким крестам на Поле Распятых приковывают демонов.
Ой-ой. Я упала на крест, обрушила его на землю.
Будет мне сегодня выговор, будет и штраф. Мистера Пейтона хлебом не корми, дай наложить взыскание. Очень суров и придирчив этот мой начальник. Мне кажется, что ко мне особенно. Джон успокаивает меня, говорит, что по три шкуры Артур Пейтон дерет со всех своих подчиненных. А я прямо не знаю Мне порой кажется, что где-то в прошлой жизни я наступила мистеру Пейтону если не на хвост, то на ногу точно.
Может, это так у меня совесть нечистая чешется, потому что Артуру не за что испытывать ко мне приязнь. Работник я паршивый, в Лимбе водятся и получше. А греховный кредит у меня большой. Немногим меньше, чем у тех, кто начинает демонеть. От обращения в демона меня не так уж много отделяет. Чуть-чуть расслабься, чуть-чуть искусись и пойдешь в обратную сторону от освобождения.
Я ни на что не намекаю, но святая земля жжет меня не меньше креста, слабо звучит все тот же мужской голос, и валяться между двумя калеными наковальнями не входит в комплекс моих карательных мер. Они должны быть болезненны до грани сознательного. А я вот-вот отрублюсь.
Демона не видно из-под огромного креста. Но он мне не лжет, он прав. Я его сбила, надо как-то исправить эту беду. Хотя крест я и не поставлю самостоятельно, силенок не хватит. Но могу же перевернуть?
Вокруг меня кресты с демонами. Большинство из них находится в забытьи обычное дело для этой области самых опасных здесь и солнце жарит сильнее всего, иссушая греховную жажду. А тот, кого я уронила, умудряется разговаривать.
Поврежденное крыло не рассеивается, и это еще хуже оно мне мешает. Тем не менее я встаю, стараясь не задеть крылом соседние кресты. Я не демон, меня святая земля не жжет. Уже легче.
Я касаюсь края перекладины креста и шиплю от боли. Жжет. Ужас как прожигает мою грешную сущность прикосновение к святому кресту. Но я бросаю взгляд на дрожащие от боли пальцы распятого, втягиваю в себя побольше сухого горячего воздуха, прикусываю губу и толкаю перекладину вверх, заставляя её перевернуться.
Крест обрушивается на землю, на тыльную свою сторону. Демон, больше не соприкасающийся со святой землей, переживает удар креста об землю, с леденящим мою душу воем: его спина с размаху прикладывается к святыне, для него это фактически удар о раскаленную сковороду. Но болевого шока ни у него, ни у меня все-таки не случается. Хотя я, глядя на свои багровые пальцы, с которых от жара начала слезать кожа, испытываю настойчивое желание упасть в обморок, а не подвывать, прижимая к себе обожженные руки.
Спасибо, раздается хриплый голос, и, скуля от боли, я гляжу на распятого. Демон смотрит на меня устало, прикрыв веки, и длинные волосы лежат вокруг его головы, разметавшись во все стороны, будто лучи солнца.
У него быстрая регенерация Куда быстрее, чем моя, потому что мои ожоги сходят медленно, а его почти мгновенно. На моих же глазах.