Волосы слишком непослушные бубнит себе под нос стилист, никак не уложить локоны, они все время выскальзывают.
Мастью я в маму, сейчас, когда смотрю на ее старые фотографии, вижу, насколько похожа на нее, даже слишком, схожесть стала моим проклятием, отдалив от отца.
Может, поэтому Егор Константинович отводит взгляд, стоит мне к нему обратиться.
Нелюбимая дочь. Я привыкла.
Идеально.
Проговаривает женщина, отнимая руки от моих слегка собранных на висках волос. Длинные локоны упираются почти в попу, черным блестящим водопадом скатываясь по спине.
Получив отмашку, в комнату входят операторы.
Улыбайся, не стой столбом, сквозь фальшивую улыбку шипит мне на ухо Марина, а затем в комнату проходит отец, стоит ему остановить на мне свои бледно-голубые глаза, как он застывает, по лицу идет судорога, исчезает бесследно, и он опять морщится, словно лимон жует.
Сестра поправляет мою юбку отрепетированным жестом, привлекая к себе внимание операторов, а отец направляется ко мне.
Здравствуй, папа
Мой тихий голос утопает в звуке вспышек фотокамер.
Дочь.
Кивает скупо, встает рядом и застывает с улыбкой.
Идеальные кадры счастливой невесты завтра будут на первых полосах всех журналов. Только невеста эта готова удавиться от собственного счастья.
Отец наклоняется и его голос скрипит, как наждачная бумага, из-за напряжения.
Ярослава Я дочка, ты простишь меня когда-нибудь?
Кабинет отца и его крик оживают в памяти.
Я прошу вас, Мурат Айратович. Мне нужно время. Вы понимаете, что лишаете мою семью всего! Моему сыну нужно специальное лечение, без него Матвей не выживет!
Отдай мне в жены свою дочь, и черная полоса в жизни твоей семьи прекратится.
Мою дочь?! Это все из-за Настасьи?!
Смех, наполненный превосходством.
Нет. Другая твоя дочь. Цветок, что прячешь ото всех, Егорчик. Черноволосая красавица, скромная, тихая, с бирюзой в глазах. Я хочу на ней жениться.
Это шантаж.
Отдай мне ее в жены по-хорошему, все твои дела выправятся. Чем скорее решишь вопрос, тем больше шансов спасти бизнес. Заметь, Егорушка, я хочу твою дочь не в наложницы, а именно в жены. Это честь для любой семьи.
Ярослава не предмет для торгов. Мой ответ
Я согласна!
Мой голос дрожит, когда я открываю дверь кабинета и вхожу, представая под темные злые глаза Айдарова, мужчины, способного уничтожить всю мою семью только для того, чтобы уломать отца отдать в жены дочь
Вот видишь, Голицын, какая у тебя умная дочь. Проницательная. Поняла, какое предложение ей делают.
Улыбается, проходится по моей фигуре алчным взглядом. Тем же, как тогда на приеме, когда я случайно столкнулась взглядом с этим страшным человеком
Улыбается, глядя мне прямо в глаза, а я каким-то чутьем понимаю, что он понял, почувствовал, что я стою под дверью и подслушиваю.
Поднимается и идет ко мне, берет меня за дрожащую руку и заставляет пройти вглубь кабинета.
Я человек, чтущий традиции, Голицын, так что считай, я попросил у тебя ее руки, и ты отдал мне дочь.
Поворачиваюсь и смотрю в стремительно бледнеющее лицо отца, чувствую, как он опять готов возразить, и отвечаю твердо:
Я все решила, отец. Стать женой такого человека мечта любой. И не стоит обсуждать этот вопрос больше.
Страшный человек.
Короткая вспышка воспоминания и я покрываю холодную руку отца своей ладошкой. Он хочет еще сказать что-то, но рядом раздаются голоса, гости со стороны жениха под удары барабанов заходят в комнату, женщины, разодетые в традиционные наряды, с песнопениями на восточный манер, держат в руках подносы со сладостями и подношениями.
Они танцуют вокруг нас с отцом, поднимая подносы на вытянутых руках
Если бы была гостьей на чужой свадьбе, не знала всего закулисья, может быть, я бы и восторгалась необычностью всего действия, но сейчас все мимо меня и вызывает лишь неприятные ощущения из-за понимания, что как и обещал мой жених, все традиции будут соблюдены, вплоть до демонстрации окровавленной простыни
Невеста! Улыбочку, вас снимают! широко улыбается один из многих приглашенных фотографов, и пытаюсь улыбаться и вести себя как счастливая невеста, переступаю через брошенные к ногам сладости и золотые монетки.
Они бьются о пол и издают характерный звон, конфеты шуршат и каждый залп барабанов, как удар в грудь, приближает к неизбежному.