Присесть.
Пригодились мои способности не только видеть последовательности и ряды, но и конечный результат.
Об этом никто не знал кроме Петровича. Мне не нужно изучать или запоминать связки, я и так всегда знаю, какие последствия вызовет то или иное мое действие и что я получу в итоге.
Удар.
Тело падает вниз.
Поднять оружие. Неплохой пистолет. Я с таким не работал. Но это и не важно, мне все равно, что за оружие окажется в моей руке. Оружием являюсь я сам.
Взять запасной магазин. Рыться некогда. Захватываю только выглянувший бумажник и удостоверение, посмотрю потом.
Все в карман.
Перекат не нужен. Стрелять по другим противникам нельзя. Будет шум.
Прокрадываюсь вперед. Иду, как меня и учил старик.
Вижу стоящих двоих, которые что-то рассматривают у своих ног.
Почему-то холодеет сердце. Два шага в сторону.
Мне все равно, что я появляюсь в зоне обзора одной из камер. Мне нужно увидеть, что лежит перед ними. Лера. И аккуратная красная дырочка в голове.
Почему я не слышал выстрела?
Смотрю на оружие, зажатое в руке одного из них. Пистолет с глушителем. На таком расстоянии хлопок был не заметен. Теперь все понятно.
Наконец мне хватает всех данных, чтобы получить связанную цепочку развития событий.
Мы никому не нужны.
Наше подразделение уже отжило свое. Ведь мы сразу видим все специально запланированные ловушки, которые, казалось бы, случайно должны были провалить то или иное дело. И последние события указывают на то, что кто-то, пользуясь нашими моделями, реализует свои планы. Кто-то из тех, кто окопался так высоко, что смог устранить генерала ФСБ.
Никто не старался похитить или перевести наших специалистов в другое ведомство. Очередная обманка.
Нас устраняют как лишних свидетелей. Слишком много информации в свое время прошло через наши головы. А это значит, что никому из наших не дадут уйти, кто-то начал очень серьезную игру, и мы для него пешки, которые теперь мешают.
Медленно поднимаю оружие.
Бум. Бум.
Руку слегка дернуло. Но я к этому был готов.
Грохота не было. На моем стволе тоже глушитель.
Иду вперед.
Не знаю. Любил ли я Леру или нет, но то, что с нею мне было очень хорошо, знаю наверняка. А поэтому у меня совершенно не было сожаления о содеянном. Они сами начали эту войну.
«Прости, Петрович, но я не сумел сдержать данного тебе обещания», смотря на лежащее тело девушки, подумал я.
Присаживаюсь на корточки и закрываю открытые голубые глаза Леры.
«Солнышко, надеюсь, тебе будет там лучше, чем здесь».
Поднимаю выпавшее из руки второго бойца (или убийцы?) оружие. Плюс засовываю последний пистолет себе за пояс. Собираю все имеющиеся в наличии обоймы. Проверяю карманы. Забираю всю наличность, она мне пригодится. Удостоверения есть у обоих.
«Лейтенант отдела антикризисной деятельности», читаю я в первом.
Должности и звания в обоих удостоверениях одинаковые. Факсимиле принадлежит Федеральной службе безопасности.
Слышу крики. Видимо, наблюдатели за пультом видеонаблюдения все-таки сообщили о случившемся на стоянке.
Сейчас у меня будет много гостей. Отхожу на наиболее удобную позицию. Делаю несколько шагов назад и присаживаюсь за машину, исчезая из поля зрения камеры, которая явно следит за мной. Перемещаясь вдоль ее слепой зоны, добираюсь до того же угла здания, где лежит и первый напавший на меня. Судя по его документам, это капитан.
Проходя мимо, спокойно стреляю ему в голову. Это война. Противник за спиной мне не нужен.
Встаю за угол. Судя по шагам, бегут семеро.
Меняю обойму, в старой нет четырех патронов.
Хорошо, что они сразу постараются взять под контроль зону моего предполагаемого местонахождения. А она в стороне.
Это, конечно, не идеальная западня, я буду немного сбоку, но так гораздо лучше, чем бой в лоб.
Первую тройку пропускаю и жду. Раньше нападать нельзя. Следующие идут более осторожно, но и они проходят мимо моего схрона в небольшой нише в стене.
Координирующий отдает команду о круговом обхвате цели. Этого нельзя допустить. Иначе они будут в выигрышном положении и не будут перекрывать друг другу зоны обстрела. Значит, нужно выдвигаться.
Небольшой полушаг вперед. Половина моего туловища показалась из-за выступа. Навожу оружие на цели.
Здесь нет людей. Только враги.
Как и учил Петрович: «Я не убиваю людей, я убиваю врагов. У них нет ни семей, ни матерей, ни жен, ни детей. Они ничто. Это враги».