Как кстати, мой друг! восторженно воскликнул Эйн Штейн, сияя белозубой улыбкой. Удивительное дело, учитывая, что не так давно ему стукнуло сорок три. Я как раз пытался объяснить этой женщине, что таких цен на инжир не было со времён трёхлетней засухи. Виданное ли дело! И ведь трава травой, никакого вкуса! Уж я-то распробовал!
Распробовал он! торговка взвилась, как ужаленная. Пять штук умял!
Эйн Штейн привычно сделал вид, что не услышал.
Я всё понимаю, не обманешь не продашь, но надо же и совесть иметь! продолжал разглагольствовать ученый.
Девушка, начавшая было улыбаться другим покупателям, метнула в его сторону свирепый взгляд, в котором ясно читалось осуждение.
Стал бы ты полдня торговаться, будь тут трава! рявкнула она, упирая руки в бока и решительно наступая на Эйна.
И в самом деле, темно-фиолетовый плод, который Эйн мял в руках с демонстративно презрительным видом, выглядел исключительно спелым, а над корзинами витал удивительный сладковатый аромат.
Не могу поверить, что учёный муж может изводить себя такой ерундой, усмехнулся Бену, который обычно платил запрошенную цену, чем неизменно вызывал шквал негодования со стороны друга.
Семь медяшек за корзину это не ерунда. Запомни, дружище, покупатель должен вести счет деньгам, а не сорить ими направо и налево! Лучше всего вообще не выносить их из дома.
Какой же ты покупатель без денег-то, фыркнула торговка, но Эйн вновь предпочел пропустить шпильку мимо ушей.
Намечается очень интересное дельце, сказал Бену, прервав обещавшую стать бесконечной ретираду о правилах экономии. Давай-ка зайдём в «Три моряка» и поговорим по душам. Я угощаю.
Нет-нет, Эйн Штейн торопливо покачал головой. Для разговоров по душам ещё слишком рано. И потом, через час я читаю лекцию по теории игральных костей.
Такая есть? искренне удивился Бену, далекий от математики во всех ее проявлениях.
Еще бы, хмыкнул Эйн Штейн. Ее еще называют теорией вероятности.
В подтверждение он вынул кости из кармана куртки, подбросил их на ладони и покосился в сторону раскрасневшейся лавочницы, которая все еще нависала над фруктами. Бену мысленно посочувствовал торговке. Через полчаса ожесточённых препирательств она продаст не в меру предприимчивому Эйну инжир себе в убыток. Друг его был мастер на такие дела, хотя вряд ли кто-то мог бы обвинить математика в жадности. Торг для него увлекательная потеха, ничего более. Здесь были свои приёмы и финты, и Эйн знал их досконально. Сэкономленные таким образом деньги учитывались отдельно и были чем-то вроде боевых трофеев.
Я проходил мимо Академии, видел профессора Хапри в окне, сказал Бену. Даже головы не поднял. Наверное, работает над книгой. Думаю, он меня не заметил.
Он ничего и никого не замечает, когда корпит над своими рукописями, ворчливо проговорил Эйн Штейн. Вчера принёс мне заявление с просьбой разрешить использовать лабораторию для своих подозрительных опытов. И когда он всё успевает? Я всё утро сочинял вежливый отказ. Хапри и моя лаборатория прекрасно обойдутся друг без друга.
Бену понимающе кивнул. Все давно уяснили, что за профессором Хапри в лаборатории нужен глаз да глаз, если не хочешь лишиться ценного оборудования или даже жизни. Что удивительно, сам Хапри каждый раз умудрялся отделываться незначительными царапинами и обгоревшей одеждой.
К Иеро идешь? спросил Эйн.
Он потыкал пальцем в инжир, проверяя его упругость, и подмигнул сердитой торговке. Бену вновь рассеянно кивнул.
Передай от меня привет своему чародею, с кривой усмешкой проговорил Эйн Штейн.
Непременно.
На том они и распрощались.
Хапри
«Какая вопиющая несправедливость нельзя и шагу ступить на рыночной площади, чтобы не наткнуться на Эйн Штейна. Если он проводит здесь всё своё свободное время, то кто же тогда занимается научной работой? Самоуверенный выскочка, мнит себя математиком с большой буквы, а ведь его не интересует ничего кроме стряпни. На этом поприще он действительно мог бы добиться каких-то успехов, даже я готов это признать. Наверное, он и диссертацию писал, наблюдая, как его мамочка варит суп из крабов. Надеюсь, что он не испортит мне удовольствие от покупки новых перьев и чернил.