В течение четырех лет, пока брат был младшим приходским священником, и пяти лет, проведенных здесь, то есть в течение девяти лет, мы не поддерживали никаких отношений с отцом и старшим братом. Перед вашим приходом я сидела здесь и пыталась решить вопрос, который мучает меня все эти дни. Должна ли я сообщить отцу о смерти его младшего сына? Сына, которого я отняла у него.
Грейс все еще смотрела в угол поверх головы Перигрина, но он все же заметил, что в глазах ее блестят невыплаканные слезы. Губы Грейс начали дрожать. Перигрин сделал шаг к ней и протянул руку.
— Мой вопрос причинил вам боль? Простите меня, пожалуйста.
Она не двинулась и ничего не ответила на эти его слова.
— Я не плакала с тех пор… Я не плакала больше девяти лет. И не думала, что когда-нибудь еще заплачу. Не думала, что у меня еще остались слезы. — Грейс уже не могла сдержать слезы и больше не владела собой. — Пол! — выдохнула она, когда Перигрин положил сильную руку ей на плечо. — Пол, о Пол…
Потом она плакала навзрыд, плакала так горько, словно сердце ее разрывалось от боли, плакала, уткнувшись лбом в плечо Перигрину, а он ласково и крепко обнимал ее обеими руками.
— Вы верите в царство небесное? — спросила она несколько минут спустя, осушив слезы платком, который дал ей Перигрин. — Верите ли вы, что Пол на небесах? Меня приучили верить таким вещам. Но как мне сохранить эту веру сейчас, если я не могу верить в Бога, по крайней мере в доброго Бога? Считаете ли вы, что он в царстве небесном? Есть ли хоть что-то доброе во всем этом?
Перигрин улыбнулся и отвел прядь волос, упавшую Грейс на лоб.
— Я знаю, как ответил бы Пол на ваш вопрос. И в этом случае, полагаю, я бы с ним согласился, хотя во многом мы не могли прийти к согласию. Даже если царство небесное не существует в вечности, оно может быть моментом времени. Я представляю, что должен был почувствовать Пол, когда понял, что бык его забодает. Пол спас жизнь ребенка и лишил смерть одной победы. Наверное, он пережил мгновения ужаса. Но я верю, что Пол также ощутил радость и ликование. Он был в раю.
Грейс уже твердой рукой поправила непокорную прядь.
— Благодарю вас. Да, вы правы. Пол именно так и сказал бы. Первое время я часто на него сердилась, бунтовала, но брат умел меня успокоить. Его доводы всегда были неопровержимы. Его проповеди были скучными, да-да, сэр Перигрин, я знаю, это так, потому что он слишком много работал над ними. Но когда Пол говорил от души, он мог убедить меня в том, что Бог существует и что он добр. Как знать?
— Вам уже лучше? — спросил Перигрин. — Не хотите ли присесть?
— Мне необходимо выпить чашку чаю, — ответила Грейс. — И я должна вам кое-что объяснить. Я до сих пор не рассказала, что привело к охлаждению между нами и остальными членами нашей семьи. Вы могли бы подождать, пока я вскипячу чайник?
— Если можно, я бы пошел вместе с вами и посмотрел, как вы завариваете чай.
Он присел на угол кухонного стола и, скрестив руки на груди, наблюдал, как Грейс наливает воду в чайник и ставит его на огонь, как насыпает чай в заварной чайник, достает из шкафа две чашки и блюдца, молоко и сахар. Занимаясь всем этим, она что-то говорила, не поднимая глаз на Перигрина.
— У меня был ребенок, — произнесла она внезапно. — Сын. Он умер. Утонул.
Перигрин проглотил комок в горле, прежде чем обрел голос.
— Я не знал, что вы были замужем.
— Я никогда не была замужем. Мой сын был ребенком моего возлюбленного.
— Понимаю.
Перигрин удивился тому, что кухня вдруг показалась ему такой маленькой и тихой.
— Уверена, что не понимаете, — спокойно сказала Грейс. — Я объясню.
Она опустилась на деревянный стул, который стоял совсем рядом с Перигрином, и не отрываясь смотрела на чайник, который уже начал шуметь и посвистывать.