Но когда король снова скосился взглядом на соседа, с ужасом понял, что теперь посланник Хаториана не отрываясь смотрел на Амелию, его единственную дочь. И это странное выражение, будто у хищника, выбравшего жертву. В первый момент Ансельна накрыло состоянием, близким к панике, а потом нахлынула обреченность. Он уже понял, что именно потребует от него гость для своего хозяина.
А лорд Хотор, снова переведя взгляд на его племянника, произнес:
Молодые мужчины безрассудны, в их сердцах живет жажда власти. Мой господин считает, что только женщины с их мягким характером способны хранить мир и спокойствие.
Король закрыл глаза. Теперь лорд Хатор говорил практически открытым текстом. Безмозглый мальчишка, его племянник успел наследить своими дурацкими интригами.
С того момента, как они проиграли последнюю войну двадцать лет назад, Джагарт контролировал все, что происходило в Илтирии, и диктовал свою волю. Постоянный психологический прессинг и необходимость согласовывать с западным соседом малейшее движение, вызывали протест, зревший в умах, словно нарыв. А Джагарт, похоже, только и ждал, когда этот нарыв в очередной раз прорвется войной. Которую Илтирия снова проиграет.
Сделав над собой нечеловеческое усилие, чтобы голос не дрогнул, Ансельм произнес:
Если уж мы говорим о долгосрочном мире, моя дочь может стать гарантией нашей лояльности?
Принцесса Амелия? Разумеется, вежливо поклонился лорд Хатор, доверенное лицо короля Джагарта.
В таком случае мы подготовим все, и моя дочь отправится с вами.
Для моего господина большая честь принять у себя высокую гостью.
Гостью?
Мой господин не женится, проговорил посланник.
Но ведь Ансельм обомлел, он ведь прекрасно знал, что у Хаториана огромный гарем, говорили о тысячах женщин.
Увы. Это невозможно, коротко ответил темный рыцарь, давая понять, что тема закрыта.
Король молчал. Он был убит.
Получалось, он должен отдать свое единственное дитя даже не в жены Хаториану, этому проклятому магу с западных гор! Он должен отправить Амелию в Джагарт заложницей. А это означало только одно. Если возникнут подозрения во враждебности со стороны Илтирии, Амелию могут казнить.
А еще это означало, что ему придется сегодня же объявить Филберта наследником.
Папенька! смеющаяся Амелия наконец пробралась сквозь толпу.
Присела в реверансе, кивнула магу.
Дочь У Ансельма невольно навернулись слезы. Ей шестнадцать лет, через два года она тоже должна была танцевать в этом зале свои весенние танцы. А вместо этого поедет в Джагарт заложницей к королю Хаториану, о холодной жестокости которого ходят легенды.
Иди, танцуй, девочка, проговорил король, силясь выдавить улыбку.
Хорошо, папенька, она снова присела в реверансе. Я подружилась с Вильгельминой Ванлерт. Хорошо, что ты вернул их семью из изгнания. Она просила аудиенции, ты ведь примешь ее?
Я приму невесту племянника. А теперь иди.
Девочка убежала, Ансельм, не в силах больше находиться в зале, произнес:
Надеюсь, вы меня простите. Мне нужно на время вас покинуть.
Разумеется, ваше величество. Но я так же надеюсь, что наша договоренность остается в силе?
Конечно, мертвым голосом ответил король.
Ушел из зала и как только оказался в недосягаемости, приказал:
Немедленно привести ко мне наследника престола, герцога Танри! Если понадобится, значит, из-под арки вытащить!
А сам остановился у огромного витража. Оттуда были видны залитые светом восходящей луны острые пики гряды западных гор. В прозрачном воздухе они казались молочно серебристыми. Изумительно красиво.
И так далеко! Чуждо. Страшно!
В отцовском сердце росла боль, заставляя его сжиматься от страха за судьбу дочери. Однако еще быстрее в нем росла злость. Если ему пришлось пожертвовать самым дорогим, значит, чем-то жертвовать будут и другие.
И кому-то, черт побери, придется резко повзрослеть!
***
Стоило королю уйти, как сановник, незаметно находившийся за троном все это время, выдвинулся вперед, встав так, чтобы оказаться в поле зрения посланника, и учтиво кивнул. Столь важного гостя ни в коем случае нельзя оставлять одного.
Лорд Хатор.
Лорд Семенций.
Обмен любезностями состоялся так, будто они увидели друг друга впервые. Небольшое протокольное лицемерие. Посланник Хаториана кивнул в ответ, и как ни в чем не бывало продолжил наблюдать за происходящим в зале. А потом вдруг спросил: