Из-за приоткрытой двери донесся громкий галдеж. Я невольно испугалась, что нас услышат. Действовала инстинктивно. В считанные мгновения сплела заклинание тишины и, приложив руки к деревянной стене небольшого домика, применила его контурно, чтобы никто не заподозрил неладное.
Вот только я еще не знала, что именно это заклинание позволит начальнику дерби причислить меня к соучастникам произошедшего. Тогда я лишь испытывала необъяснимую радость, разделенную вместе с Рио и его друзьями. Правда, недолгую, но такую волнительную!
Когда они закончили, то Фиван, по моей указке, вернул песочные часы на место, в кабинку начальника дерби. И, неуклюже поблагодарив, вся четверка быстро скрылась в толпе.
Тогда-то я и отправилась докладывать начальству о разрушенном заклинании и об открывшемся домике с кабинками уток, участниц забегов, будто была к этому не причастна.
Ох Сколько же ругательств пришлось вытерпеть нам всем
Лично мне не впервой. Братья мои мастаки на прозвища, поэтому обзывательства вроде: «несносный идиот» и «непроходимый тупица» показались приятными комплиментами.
Я не расстроилась.
Было бы из-за чего. Главное, Вадир Ортикус Хамсвелл, он же начальник дерби, ничего не заподозрил. Вроде бы. Если не считать его злобный алчный прищур, с которым он осматривал испачканные песочные часы, опрокинутые на бок.
Прошлый опыт держать лицо невозмутимым при любых обстоятельствах, мне сейчас очень даже пригодился. Не зря же моим воспитанием помимо, собственно, родителей, занимались еще пятеро братьев? А если точнее, то четверо. Самый старший из нас Лари, в этом не участвовал. Когда я родилась, он уже работал и жил на мельнице. И, сколько себя помню, лишь изредка приходил домой, пополнить съестные запасы, умять мамину выпечку за чашечкой чая с расспросами. А заодно приносил целый мешок муки, чтобы, так сказать, внести посильную лепту в пропитание нашего многочисленного семейства.
Начальник какое-то время еще поворчал, проверил уток и вышел наружу злой, как черт, но ругаться больше не стал. И на меня, что радовало, не смотрел.
А еще через пять минут, после громкого хлопка и под громкие улюлюканья толпы, дерби все-таки состоялось. Выиграл пятый номер. Кто-то громко возликовал, не разобрала в общем гомоне и гвалте, поднявшемся тот же миг, когда народ ринулся забирать выигрыши.
Еще через час меня наконец отпустили, не сказав и слова благодарности. Да мне и не нужно. Я не заслужила. И, наверное, Вадир это почувствовал, но поймать меня на лжи не сумел. Правда, как можно поймать на лжи молчаливого человека? Ответ прост никак.
И поэтому, когда я возвращалась обратно в общежитие после плотного обеда в столовой университета, сильно удивилась вызову к директору, самому настоящему потомку основателя ДУМО, внуку Малтиса Острокрылого. Дело в том, что я за весь семестр его даже ни разу не видела! А тут первое знакомство и наверняка какая-то проблема со мной связанная.
Это плохо. И, конечно, очень страшно
Помянула нехорошими словами Тэриона и его компанию. В сущности, я даже не была уверена, что они накормили волшебным зерном всех уток, а не какую-то одну, например, победительницу под пятым номером. Я же все время стояла снаружи, пока они там чудили.
Неприятное чувство кололо внутри множеством маленьких иголочек, когда класрук (тоже человек, кстати) Фивнер Батт вел меня по широченным арочным коридорам ДУМО.
Звуки наших шагов отражались от стен, рождая многократное эхо, чем пугали еще сильнее.
А я ведь даже переодеться не успела, шла, как есть, потная, грязная, уставшая, в дорожном костюме братца, в котором полгода назад поступала сюда. Немудрено, что меня приняли за мальчика. Потому что угадать реальные габариты моего тела в этом балахоне было практически невозможно. Вот никто и не парился. А я все чаще молча кивала на очередные вопросы экзаменатора. Изредка отвечала, когда это было необходимо. Как мне потом рассказали, только отличные результаты письменного экзамена позволили поступить на бесплатное место.
Но речь не об этом.
Когда я успела надумать себе всякого и окончательно испугаться, мы наконец пришли. Внушительная остроконечная дубовая дверь, оплетенная полудрагоценной золотистой филигранью, встречала нас, поблескивая в свете магических огоньков, горящих в светильниках на стенах.
Глава 2. Наказание
Едва за моей спиной после протяжного и неприятного скрипа закрылась дверь, то я ступила грязной обувью на чистейший красный ковер. От этого совесть еще сильнее стала меня грызть, нет бы заглянуть к себе в комнату и переодеться вначале? Подумаешь, оголодала настолько, что готова была проглотить собственные кожаные ботинки. И все равно, что те были слегка потрепанные, в песке и дорожной пыли.