А как же это он тебе подписал, без рук-то? недоверчиво спросил «Татарина» я.
Как-как замешкался тот, но потом нашёлся и ответил, Да так и подписал ртом, как ещё. Он потом всю жизнь с культяпками проходил, протезы какие-то вроде себе сделал. Руки-то ведь их не отрастишь, вторые не вырастут, надо знать с кем связываешься. Он на нас ещё долго потом работал, безрукий этот, который свою руку в колбасе схавал. Да мы его так и называли ручник.
А платили мне в те времена все, я же был самый авторитетный в Орехово. Платили все барыги, милиция, пацаны, бандиты, ФСБ, директора заводов, все, поголовно. В день мне налом миллион долларов приносили. Складывать некуда было. Так я их зарывал в лесах, на даче, банки свои создавал. Но ведь всё надо с умом. Ведь другие как? Только из бандитов переобулись, только руки от мокродельства просушили, и сразу в депутаты, шоу-бизнес, олигархи. А Он не любил такого, чтобы на виду, и чтоб ему глаза мозолили. Вот поэтому Он лично и постановил всех убрать без суда и следствия. А Татарина, говорит, оставьте, его я уважаю. Вот так вот. И что где теперь те бандиты и где я?
А кто такой этот «Он»? удивлённо вскрикнули мы с Родионом.
Да как кто? Вы что? Неужели не понимаете? Татарин многозначительно посмотрел наверх и послюнявил палец, как будто сейчас надо пересчитывать деньги, голову включайте!
Мы ничего не поняли, что это за магический и всесильный «Он», пожали плечами, но перебивать не стали. Тут в ход беседы вмешался мой приятель.
И куда ж ты все эти бабки дел? осмотрев с ног до головы кожаного Дракулу, по совместительству короля преступного мира, Профессора Мориарти наших дней, спросил Родион.
Куда-куда Да никуда Все они у меня, как были, так и есть. Просто я был очень справедливый, когда всё подо мной в Москве было. У меня знаешь, как все заводы работали? У меня зарплату народу секунду в секунду выплачивали. И попробуй просрочь. Вот один директор завода однажды не выплатил работягам в срок аванс, типа денег не заводе нет, поставки сорвались. Так я к нему приезжаю ночью домой, а он уже того, висит, весь скотчем ногами к люстре привязанный. Это парни мои постарались, подготовили голубка к моему приезду. Я значит захожу, сажусь, а он висит и мычит. Наливаю я себе из его бара вискаря, и ему предлагаю. Я ведь очень щедрый был тогда, вежливый. А он всё что-то мычит. Ну я ему и сказал, чтобы завтра мужичкам деньги все вернул до копейки, а иначе на счётчик поставлю, а свои проблемы сам решай, ты директор. А завод тот был какой-то государственный, секретный что ли. Да какая разница, все подо мной ходили. Но понятливый директор оказался, всё продал, рубаху с себя снял, а деньги до копеечки людишкам вернул. Понял, дурья башка, что без квартиры жить можно, а без головы нет. Я же в то время очень честный был и справедливый, народ меня уважал.
А ещё я нерусских не любил. Я ж в то время боролся за чистоту Москвы от всякой нечисти, даром что сам Татарин. Вот бывало едим мы с Миханом на моей девяносто девятой цвета аллигатор по району, самая крутая тачка в то время была, и вижу на рынке торговцы столпились, из Средней Азии. Я и говорю Михану: «Доставай шайтан-трубу». И вот встаём мы прямо посередине дороги, посередь проспекта Вернадского, Михан открывает багажник, достаёт муху и шмаляет прямо по рынку. Чёрных там этих полегло, море. Ну а что, пусть знают Татарина. А мы сели в тачку, да дальше поехали.
Но было конечно много завистников. Плодиться стали отморозки, сильно наезжать. И я им забил стрелку, прямо на Воробьёвых горах, в лесу, рядом с Москвой-рекой. «Ореховские» Название-то какое себе придумали. А кто они такие для Татарина? Так, желторотики. Ну и взял я, значит, шишигу военную, а в неё пулемёт поставил противовоздушный, прямо в кузов. На складе военном взял. Тогда ж все подо мной ходили, и вояки тоже. И приезжаю я на шишиге в лес, а они там стоят, на зубилах, на меринах, да на бэхах с немецких помоек. Человек их пятьдесят, не меньше. А мы вдвоём с Миханом, что народ зря гонять? Что сами не разберёмся? Подъехали, развернул я, значит, шишигу, а Михан из кузова начал отморозков этих крошить из пулемёта. Почти всех положил. Да только недоноски эти, пацаны Ореховские, замусоренными оказались. Тут же СОБР налетел, в кольцо нас взял и тоже начал из автоматов валить почём зря. Всех положили, и Михана, упокой Господи его душу, хороший был пацан, только без башни совсем. Один я выжил, потому что из шишиги выпрыгнул и прямо в Москву-реку сиганул. Пришлось мне под водой почти от берега до берега доплыть, так только и спасся. Один я тогда ушёл. Удачливый был я в те годы очень.