отрывок из романа
Мысли и рассуждения моего пути
философ и прозаик
Самуил Бальтус
1543 год н.э.
Глава 1. Гражданин незнакомец (часть 1)
Париж. Остров Сите.
Площадь перед главным входом в собор Парижской Богоматери. На улице стояло жаркое июльское лето, но западный ветер приносил свежесть, спасая город от жары. Вся площадь была усажена голубями. Птицы, в ожидании корма, суетливо реагировали на каждого прохожего. Взлетая на соседние здания, и вновь садясь на землю, они продолжали лихорадочно искать корм. Отдыхающие изредка подкармливали их, посыпая крошки хлеба и зерна. Конечно, были и местные жители, которым нравилось это делать.
Летняя пора отпусков и экскурсий. Город кишел отдыхающими. В это время года преступности было больше обычного, но местные власти с этим справлялись. Лишь изредка можно было услышать звук сирен жандармерии. В целом порядок царил в округе.
Очередной автобус подъехал к остановке. Оттуда тут же хлынула толпа, голодных к приключеньям, туристов, жаждущих знаний и открытий. Это было типично для подобной достопримечательности. Гости города, недолго думая, сформировали небольшие колонны. Кто-то что-то объявил и они стали следовать за руководителем экскурсии. Одушевленные пейзажем и самим собором, люди лихорадочно фотографировали всё в округе.
Граждане, очень прошу вас не отставать, начал экскурсовод на русском языке. Если вы потеряетесь, то ориентируйтесь на эту красную ленту, выдвинув телескопическую ручку с бантом на конце. Итак, следуйте за мной. Как вы уже поняли, это Нотр-Дам де Пари, улыбаясь. А это та самая знаменитая площадь, которая стала координационным центром французского сопротивления нацистской оккупации. Именно здесь французы выдерживали осаду немецких танков и пушек в течение четырех дней, экскурсовод сделал небольшую паузу. И если вы посмотрите очень внимательно, я имею в виду стены на площади, то вы, дорогие мои, найдете доски памяти мужественных борцов сопротивления времен Второй Мировой войны.
Из толпы туристов, мало замечаемый, вышел мужчина с хмурым выражением на лице. Не обращая внимания на голубей под ногами, хмурый брюнет направлялся в сторону собора. Почти наступая на птиц, он шел удрученно, погруженный в свои проблемы. Его одеяние было типично для того времени года, как и для самого парижанина: длинный смятый серый плащ и белая рубашка с джинсами. Не глаженый вид с растрепанной головой и небритой щетиной немного выделял его из толпы. На ногах были начищенные до блеска дорогие коричневые туфли, которые сильно отличались от остального туалета гражданина. Одной руки у него не было. Вместо ее левой кисти выступал протез, а вторая рука слегка тряслась, будто он был чем-то напуган. Глаза мужчины постоянно двигались из стороны в сторону. Потягивая носом, незнакомец казался простуженным, возможно, это так и было.
Экскурсия шла своим ходом, пока хмурый протискивался между людьми. Проходя мимо нищего, заранее достав мелочь, он кинул монеты точно в стакан.
Да благословит тебя Господь, сказал нищий и закашлял.
Ммм промычал хмурый брюнет, продолжая движение. Если бы он знал произнес мужчина вполголоса и замолчал, не успев закончить предложение.
На площади показалась пара жандармов. Не поднимая голову, гражданин продолжал свой путь. Измотанный и погруженный в свои проблемы, незнакомец начинал привлекать к себе внимание.
Жак, ты это видел? указал первый в сторону хмурого брюнета.
Да Франсуа, ответил второй. ЭЙ! ТЫ!
Он обернулся.
Да не ты. Эй, парнишка с шариками за спиной! ЭЙ! ТЫ!
Жандармы прошли мимо.
Пять шук один Евро, сказал кто-то, на ломаном русском языке.
Хмурый брюнет обернулся и увидел еще одну толпу туристов, в центре стоял чернокожий торговец сувениров. Его окружали туристы, жадно рассматривая флажки, платки, часы и сувениры в форме Эйфелевой башни.
У тебя нет разрешения на торговлю, подошли жандармы.
Эмигранты, выдохнул однорукий, продолжая отдаляться от происходящего. Да чтоб вас! оскалившись.
Удрученный своими проблемами человек продолжал идти, вновь игнорируя голубей. Казалось, ему все было безразлично, будто он пережил какой-то стресс.
Летучие крысы! произнес хмурый незнакомец вполголоса, продолжая что-то бормотать сквозь напряженные губы.