Молодой человек, стоявший рядом со мной, отшатнулся:
Болезнь какая-то?
Болезнь, болезнь, весело поддакнул Петр Иванович. Социофобия, в лучшем случае. Как бы не социопатия. Глеб, у нее задержаний не было. Но как ты можешь гарантировать, что она к старым делам не вернется?
А я ее не подпущу даже к калькулятору, ответил тот. А ее послушание гарантируете вы снимите отпечатки с клавы и мышки. Чуть что, сразу дело задним числом и откроете. Пусть тогда сидит, раз перевоспитываться не хочет. Мозги ее в любом случае применение найдут может, по стопам отца-инженера пойдет. Зачем же спускать в унитаз ценные кадры, когда в стране большая проблема даже со среднеценными? Ну что, Лада, заинтересована? последнее он адресовал уже мне.
Но я нахмурилась и глянула на него исподлобья:
Очень даже заинтересована. Но не поняла, мне делать-то че надо?
Для начала накидаем тебе хозяйственной работы, пообещал он воодушевленно. У меня в компании всегда найдется что помыть, принести, подать и разложить. Коллектив у нас дружный, всем наверняка будет плевать на твои преступления. Ну а я буду над тобой измываться, психологически уничтожать, морально давить, пока вся злость не пройдет.
Коллектив?! ужаснулась я так сильно, что дыхание перехватило. Я вот сейчас хорошенько взвесила и подумала, что если мне камеру одиночную дадут, так почему бы и не посидеть?
Глеб равнодушно пожал плечами:
Как скажешь. Кстати, у меня теперь все твои личные данные. Вернусь в офис и оформлю на тебя кредит во «ВсемДают». Ничего личного, но ты будешь должна им восемь миллионов. Удачи с ними. Пожизненно по такой статье ты все равно не просидишь. Но и просто так я тебя не оставлю терпеть не могу, когда пытаются меня хакнуть. Это ж все равно что в душу мне плюнуть.
Что?! завопила я. Это же незаконно! я уставилась на Петра Ивановича. Вы слышали, в чем он признался?! Да мне такой кредит сроду не одобрят!
Но мужчина усмехнулся в кулак:
Ничего не слышал. Какой еще кредит? Кому не одобрят? Тебе-то как раз его дадут, если я правильно расслышал. И не переживай, у них такие конские проценты, что они всем дают и в убытке не остаются.
Вот мне и правосудие. Я перевела угрюмый взгляд с сотрудника на шантажистского отморозка и медленно кивнула:
Ладно, сделка так сделка. И еще посмотрим, как у вас получится спрятать от меня все калькуляторы!
Они как-то быстро испарились из квартиры, вместе с наручниками. Я бы села на пол и поплакала, если бы незваные гости ушли тем же составом, что и явились. Но Глеб задержался, чтобы уточнить кое-какие детали время и место моей новой работы, выписал какой-то пропуск, чего-то там вещал про дресс-код и шампунь. Решив, что он здесь навсегда поселился, то есть отчаливания можно не ждать, я все-таки села на пол и схватилась за голову. Глеб же, поняв, что я даже не пытаюсь его слушать, присел на корточки рядом и ждал, пока обращу на него внимание. Пришлось поднять лицо и посмотреть в прищуренные серые глаза, которые от меня будто ожидали какого-то чуда. Именно этот вопрос я и озвучила:
Вы чего ко мне прицепились-то, если не собираетесь давать мне работу под мои таланты?
Он ответил бесконечно спокойно:
Потому что талантов там с гулькину фигушку и много чего еще не хватает. Но, Лада, оглядись, это ведь не жизнь.
Вам-то какое дело?
Просто зацепило что-то. Ведь можно вырасти из этого болота, стать чем-то значительным, хоть какую-то пользу себе и людям принести. У тебя ведь даже друзей нет.
С чего вы взяли? У меня куча друзей! рьяно возразила я.
И кто же? Назови по именам.
Я решила, что он из меня так список подельников хочет вытянуть, хотя в этом деле я одна участвовала. И все же Кошколюба-2000 осознанно пропустила, перейдя к другим прекрасным людям:
Сенатор-75, Милуша-04, Лоботряс, Рязанский Шкет, Якоть-99 и много других классных ребят!
То есть ты даже имен их не знаешь? Сама не замечаешь, в чем прокол?
А зачем мне их имена? не поняла я. Мы и так славно тусим!
И в лицо ты их никогда не видела?
А лица-то мне их зачем?! Я их по аватаркам узнаю!
Он зачем-то глянул на мой потолок, поднялся на ноги и напоследок бросил:
Завтра в девять. Попробуешь свинтить увидишь, каким я бываю в плохом настроении.
После его ухода я позволила себе похныкать. Но недолго, ярость все-таки перевесила. Нашелся тоже дрессировщик! Чего он в чужие жизни лезет, кто ему право давал? Хотя я, наверное, и дала, когда в его защитный код пролезла. Однако непонятно, что же ему взбрендило менять живого человека под какой-то шаблон. Я жила счастливо до этого дня, прожила бы так до самой старости, ни разу не пожалев.