Какой-какой почесухи?
Строительной. Тут отломать, тут достроить, двери перенести, старую лепнину отбить, новую наклеить. Не хочется?
Пока нет. Я вообще ремонты не люблю. Сказку ты сочинила правдоподобную. Только чем докажешь?
Горящего ковра под ногами тебе мало?
Алик не такой.
Пошли к твоей свекрови, послушаем, о чем они говорят? В соседней с Маргариткой квартире у меня знакомый домовой хозяйничает, Антип. Он нас пустит.
А как же «пока выходить нельзя»?
Со мной можно.
А вдруг сбегу?
Далеко не убежишь, Лукерья сказала это с улыбочкой, но Еве стало не по себе.
***
Утро в лагере началось не с кофе и не с чая. В большом горшке заварили травки-цветочки. Запах Савве понравился, на вкус оказалось еще лучше и он попросил добавки. С блинами и вареньем напиток пошел на ура. Княгиня снова заплела ему косу и «княжеская дочка» отправилась упражняться в стрельбе из лука. Через 15 минут под шумок удалось скрыться из поля зрения «односельчан». Савва сел в тойоту и поехал в детективное агентство, куда не попал вчера. Но сначала он собирался заскочить в торговый центр.
Его появление в отделе мужского белья вызвало фурор. Обслуживать Савву кинулся старший менеджер. За пять минут «блондинка» наслушалась о себе столько комплиментов, сколько среднестатистическая женщина не слышит за всю жизнь. Забрав покупки, Савва снова сел за руль. Распаковав трусы, нашел записку от пораженного в самое сердце продавца. Там был номер телефона и совершенно непристойное предложение. В отличие от остальных, менеджер Анатолий гендерную принадлежность «блондинки» определил правильно. «За штанами пока не пойду. Не будем вводить общественность в заблуждение и провоцировать драки», он справился с желанием вернуться в магазин, чтобы отвесить пару оплеух Толику и разодранная на мелкие клочки записка улетела в ноябрьскую грязь. С непередаваемым наслаждением натянув трусы, Савва достал ворованную помаду и накрасил губы, в надежде, что это усилит маскировку. «Главное, не привыкать», он посмотрелся в зеркало заднего вида. Княжна за рулем тойоты и без помады выглядела вызывающе, а уж с полыхающими красными губами это был совершенный оксюморон.
В детективном агентстве, состоявшем из бывшего следака Константиныча, студента-юриста и немолодой секретарши, Савву ждали, но узнать смогли не сразу.
Что случилось?
На меня вчера напали в спортивном клубе, он коротко пересказал события от момента, как зашел в душевую до своего приезда к реконструкторам.
Пугали. Вряд ли тебя демонстративно грохнули бы в душевой. Наставили бы синяков, может, сломали пару ребер и челюсть. Думаю, дело в особняке, Константиныч задумчиво побарабанил пальцами по столу. Ладно, с этим разберемся позже. Есть где пересидеть?
Савва кивнул.
Теперь о деле. Предположения подтвердились. Ты действительно имеешь право на этот дом, других наследников нет, с этими словами детектив положил на стол довольно пухлую папку. Отец с матерью погибли, когда тебе было два года.
В кабинете повисла тишина. Савва потрясенно молчал.
Это документы по усыновлению, Константиныч вытащил из папки несколько листков, зажатых скрепкой, и положил их перед Саввой.
Это метрики родителей и данные о прадеде и прабабке, свидетельства о смерти и о реабилитации, на стол легла следующая пачечка. Как вражеские элементы, они были репрессированы. Захочешь можешь съездить на могилы, найти будет несложно. А вот с бумагами на дом что-то странное. Его реально отсудить, как наследство. В нескольких архивах покопались, Глеб проверил все юридические моменты, получается, он «ничейный», фактически принадлежит прежним хозяевам, Симакиным. Но дом нехороший. Какие организации туда не пытались въехать, сразу начинались проблемы то пожар, то потоп. Хуже всего пришлось сотрудникам ГАИ. Несколько раз пытались влезть воры, уже не знаю, что искали в пустом здании. Двое в дурке, один умер от сердечного приступа. Который преставился, был рецидивистом, промышлял грабежом. Здоров, как бык, никаких жалоб. На территорию даже подростки не лезут, что вообще странно.
Я на этот дом не претендую и не претендовал. Но давайте продолжим, надо разобраться, что происходит.
Заявление в полицию написать не хочешь?