Длинноволосый на это ничего говорить не стал, только еще быстрей застрочил в своем блокноте.
Старый доктор ушел. А молодой попробовал заговорить с девочкой, которая вернулась в палату и теперь смотрела на него злыми глазами.
Тебе, наверно, очень грустно все время лежать в больнице, Иоланта?
Как будто об этом нужно спрашивать. Вот и девочка ничего не ответила, только шмыгнула носом и отвернулась. Врач смутился и тоже погрустнел.
Ну, это ведь не навсегда, попытался он исправить положение. Если хочешь, я буду тебя навещать. Принесу книжки, какие скажешь. Хочешь?
Нет, отрезала Иола.
Знаешь, если ты меня стесняешься, я могу попросить свою жену, чтобы она позанималась с тобой. Тебе ведь нравится учиться?
Нет, повторила девочка. Мне не нравится учиться. Все равно я никогда не смогу ходить в школу.
Но кто-то же занимался с тобой раньше? допытывался длинноволосый. Какая-то медсестра, да?
Не помню! рявкнула эта нахалка.
Я был поражен: мне бы и в голову не пришло так грубо разговаривать со взрослым человеком.
Но доктор не обиделся и не рассердился.
Ты, я слышал, хорошо рисуешь? спросил как ни в чем не бывало. Можешь показать рисунки?
Иола хоть и поморщилась, но все же достала из тумбочки альбом. Длинноволосый начал его просматривать, при этом держал так близко к носу, что я ничего не мог видеть.
Интересно, очень интересно, бормотал доктор. Откуда это? Ты это сама видела или рисуешь из головы? Вот этот дивный осенний парк, сильно смахивает на Летний сад Ты бывала там?
Никогда. Это мне приснилось.
Приснилось? оживился врач. И часто ты видишь сны? Расскажи, что тебе снится чаще всего?
Но Иоланта я видел снова замкнулась и погрустнела. А может, ей просто надоело разговаривать.
Редко, ответила она. И я их сразу же забываю, эти сны!
Показалось мне или молодой доктор ужасно огорчился?
А, ну-ну, проговорил он рассеянным голосом. Совсем как мой отец, когда слушает новости, а мама пытается ему рассказать, что стиральная машина опять забарахлила. Я понимаю А вот этот портрет ты как рисовала? Тоже из сна?
Нет! заорала Иола. Из книжки!
И вырвала свой альбом из рук врача. Тому пришлось делать вид, будто ничего не случилось.
А еще что-нибудь из той книжки ты срисовала? спросил он спокойно. Может, покажешь мне ее?
Я ее выкинула, буркнула девочка. И рисунки тоже выкину. Никогда больше не буду рисовать!
Ну, напрасно ты так говоришь, помотал хвостом доктор. Нужно развивать в себе любую способность никогда ведь не угадаешь, что в жизни пригодится, верно? А падать духом не надо. Если тебе сейчас хуже, чем другим, значит, однажды в твоей жизни произойдет что-то замечательное. Таков уж закон природы.
Мне понравились эти слова, и я постарался их запомнить. А вот сам доктор не понравился. Было тяжело видеть, как огорчается Иола. Он ведь разговаривал с ней, как с обычной девчонкой, у которой в жизни все в полном порядке
Позволь, я все-таки возьму твои рисунки, сказал он и подхватил альбом, который Иола швырнула на пол. Обещаю, что верну. Мы ведь еще обязательно увидимся.
«Лучше не надо», ясно читалось на лице Иолы.
Наконец даже медсестра намекнула доктору, что пора оставить девочку в покое. Он ушел и унес под мышкой альбом с рисунками.
Медсестра сразу после этого отправилась спать. У нее даже ноги заплетались от усталости. А девочка еще долго сидела на диване в холле. Она горько плакала.
Потом я пошел в школу, и у меня появились новые проблемы. Школьные предметы давались не слишком хорошо. Мама и папа редко бывали мной довольны. А по ночам я по-прежнему видел девочку. Иногда она жила дома, в маленькой комнате с желтыми занавесками, иногда в больнице. Я привык к этим снам и почти не обращал на них внимания. И даже думал, что всем людям снится что-то подобное. Пока однажды Иола не заговорила со мной.
Мне было десять лет, и я ходил в четвертый класс. Иола, конечно, нигде не училась, но когда она просыпалась по ночам (у себя дома или в очередной больнице), то сразу брала в руки книги, и по обложкам я с удивлением узнавал учебники, по которым учился сам. Или что-то из внеклассного чтения. Что до меня, я бы под расстрелом не стал читать их по ночам. Вообще-то книги я любил, но точно не те, которые задавали в школе.
А Иоле еще приходилось с книгами и лампой забираться с головой под одеяло. Потому что в комнате она была уже не одна. У стены напротив появилась маленькая кроватка, и в ней спала крохотная девочка. От света она иногда просыпалась и начинала хныкать. Тогда Иола бросала книжку, брала сестру на руки и баюкала ее, пока малышка снова не засыпала.